Нобору тоже молчал. Его интересовало только то, как далеко может зайти однажды давший сбой механизм. В темной нише Нобору находился на границе моря, на пороге расширения собственного мира. Раз все началось оттуда и он будет наказан за то, что был там, он не может вернуться в теплый город людей и упасть ничком на траву, орошая ее притворными теплыми слезами раскаяния. Он не мог так поступить после того, как однажды летней ночью явственно подглядел в щель космическую мистерию, неразрывно связанную в его памяти с ночным пароходным гудком.
В этот момент дверь нерешительно открылась. В проеме показалось лицо Рюдзи.
Поняв, что они с сыном окончательно упустили шанс, Фусако пришла в ярость. Лучше бы Рюдзи совсем не являлся или уж сразу пришел с ней. В бешенстве от его неуклюжего появления, Фусако, торопливо пытаясь справиться с эмоциями, обрушила на Нобору новую порцию ярости.
— Да что тут случилось, в конце-то концов? — Рюдзи неторопливо вошел в комнату.
— Накажи его, отец. Его следует отлупить, чтобы неповадно было. Он залезал в комод и подглядывал за нашей спальней.
— Правда, что ли, Нобору? — В голосе Рюдзи не было злости.
Сидя на полу и разбросав в стороны ноги, Нобору молча кивнул.
— И… ну да. Ты только сегодня вечером это придумал, верно?
Нобору отрицательно покачал головой.
— Значит, делал это пару раз. Так?!
Нобору снова покачал головой.
— Что, постоянно, что ли?!
Увидев, как Нобору кивнул, Фусако с Рюдзи невольно переглянулись. Нобору удовлетворенно представил, как в голубом блеске молний с треском лопаются мечты Рюдзи о сухопутной жизни и вера Фусако в здоровую семью, и он поддался эмоциям, переоценив силу своего воображения. Он страстно чего-то ждал.
— Вот как? — Рюдзи стоял, сунув руки в карманы халата. Торчавшие из-под подола волосатые голени оказались как раз перед носом Нобору.
Сейчас от Рюдзи требовалось отцовское решение. Первое в сухопутной жизни вынужденное решение. Воспоминания о неукротимом море, его волнах, ветре наполнили память Рюдзи, сдерживая почти инстинктивный порыв. Ведь море осталось далеко, а здесь — суша. Ударить легко, но в этом случае его ждет непростое будущее. Добиться любви через достойное поведение? Оказать ребенку простую будничную поддержку… Стать безупречным воспитателем… Иными словами, забыть об океанском шторме — помнить, что на берегу всегда дует легкий бриз. Незаметно поддавшись влиянию настроения, он перестал различать возвышенные чувства от низких, уверовав, что на берегу просто не может происходить чего-то действительно важного. Чем более точного решения он искал, тем более иллюзорными казались ему события домашней жизни.
К тому же не стоило воспринимать буквально просьбу Фусако отлупить сына. Заглядывая наперед, Рюдзи понимал, что в конечном итоге Фусако будет благодарна ему за проявленную снисходительность.
Рюдзи верил в отцовские чувства. В то мгновение, когда он торопливо искал в душе чувство долга по отношению к нелюбимому по-настоящему и, что уж там, скорее обременительному, странно замкнутому и не по годам смышленому ребенку, его охватила иллюзия, будто он искренне, по-отцовски, любит его. Более того, впервые столкнувшись сейчас с этим чувством, он неуклюже удивился этой своей неизвестно откуда взявшейся любви.
— Вот как? — повторил Рюдзи. Затем неторопливо нагнулся и уселся на полу, скрестив ноги. — И ты присядь. Я тут поразмыслил и решил, что виноват не только Нобору. С моим появлением ваша жизнь резко изменилась. В этом нет моей вины, но то, что жизнь изменилась, — это факт. Для парня твоего возраста естественно испытывать жгучее любопытство к происходящим вокруг переменам. Ты поступил плохо, действительно плохо, но пусть теперь твой стыд станет тебе наукой. Хорошо? Об увиденном ни слова. Вопросов не задавать. Ты уже не ребенок, и когда-нибудь мы, как взрослые люди, посмеемся над этим. И мама пусть успокоится. Забудем прошлое, а на будущее пожмем друг другу руки и заживем радостно. Завтра я законопачу эту щель. И мы все постепенно забудем этот не самый удачный вечер. Ну?! Так ведь, Нобору?!
Нобору показалось, что он вот-вот задохнется от слов Рюдзи.
«И это говорит он? Герой?»
Каждое слово казалось Нобору невероятным. Вслед за матерью ему хотелось кричать: «Какой стыд!» Этот мужчина говорит то, чего не должен говорить. С притворной лаской в голосе произносит вульгарные слова. Слова, которые бормочут слабаки, не вылезающие из вонючих лачуг, слова, которые никогда не должны были сорваться с его уст. Рюдзи произносит их с неподдельной гордостью, веря сам себе и наслаждаясь добровольно возложенной на себя отцовской ролью.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу