— Помню. — Нобору сжал мелко трясущиеся ляжки.
— Это время настало.
Остальные пятеро тихо переглянулись. Все понимали важность того, что собирается сказать Главарь.
Они смотрели в потемневший в вечерней тени пустой бассейн. Облупившееся голубое дно пересекали несколько белых линий. Скопившиеся в углах высохшие палые листья наслаивались друг на друга.
Сейчас его глубина пугала. Он казался еще глубже в жидком голубом сумраке. Реальное ощущение того, что брошенное туда тело будет нечему поддержать, создавало в пустом бассейне непрерывное напряжение. Не было летней воды, принимающей в себя и поддерживающей из глубины тела пловцов, и это высохшее сооружение, памятник воде и лету, таило чрезвычайную опасность. Спускающаяся от края бассейна и обрывающаяся высоко над дном голубая лесенка…
Тело и правда совсем нечему будет поддержать!
— Уроки завтра кончатся в два, а потом давайте заманим его сюда и все вместе отведем в Сугита, в наш сухой док. Третий, твое дело — ловко его заманить. Сейчас я скажу, кому что следует принести, а вы запоминайте. Я несу снотворное и скальпель. Такого силача придется усыпить, иначе ничего не выйдет. У нас дома есть немецкое снотворное, доза — от одной до трех пилюль, так что, если дать ему семь штук, думаю, его свалит одним ударом. Я растолку их в порошок, чтобы проще было растворить в чае. Первый несет толстую альпинистскую пятимиллиметровую пеньку. Нарежь ее кусками… раз, два, три, четыре. Ага, с запасом штук пять по два метра. Второй наливает в термос горячий чай и прячет в портфеле. Третий заманивает, так что больше от него ничего не требуется. Четвертый приносит сахар, ложку, бумажные стаканчики для нас и пластиковый стакан темного цвета для него. Пятый готовит хлопчатобумажное полотенце, чтобы завязать ему глаза и сделать кляп. Еще каждый может принести режущий инструмент, какой понравится. Нож, сверло — все, что угодно. Основное мы отработали на кошке, так что все то же самое. Беспокоиться ни о чем не нужно. Он просто чуть крупнее кошки. Ну и наверное, чуть более вонючий.
В упорном молчании все опустили взгляды в пустой бассейн.
— Боишься, Первый? — Первый едва заметно качнул головой.
— Второй, ты? — Второй сунул руки в карманы пальто, словно внезапно замерз.
— Третий, что с тобой?
Нобору не мог ответить, он тяжело дышал, во рту пересохло, словно туда натолкали сухой травы.
— Тьфу! Так я и думал. Всегда важничаете, а в самый главный момент в кусты. Я вас успокою. Специально кое-что принес. — Главарь вытащил из портфеля «Полный свод законов» в розоватой обложке и ловко открыл на нужной странице. — Готовы? Я зачитаю, а вы внимательно слушайте. Статья сорок один Уголовного кодекса. «Поступки лиц, не достигших четырнадцати лет, уголовно не наказуемы». Читаю еще раз, громко: «Поступки лиц, не достигших четырнадцати лет, уголовно не наказуемы».
Заставив по кругу прочесть всех пятерых эту страницу «Свода законов», Главарь продолжил:
— Этот закон предназначен специально для нас тем пустым обществом, в которое верят наши отцы. Думаю, за это мы можем быть им благодарны. В нем нашли отражение надежды, возлагаемые на нас взрослыми, и их несбывшиеся мечты. Связав себя по рукам и ногам, взрослые, уверовав в то, что мы ни на что не способны, подарили нам единственный шанс мельком взглянуть на лоскуток голубого неба и глотнуть абсолютной свободы. Иначе говоря, взрослые написали детскую сказку, да только сказка вышла довольно опасная. Ну да ладно. Пока что мы так или иначе славные, слабые, невинные дети. Троим из нас — мне, Первому и Третьему — четырнадцать исполнится в следующем месяце. Остальным — в марте. Подумайте. Это последний шанс для всех нас.
Вглядевшись в глаза каждого, Главарь увидел, что напряженное выражение на лицах смягчилось, ужас отступил. Каждый из них впервые ощутил на себе теплую заботу общества взрослых людей, почувствовал себя защищенным.
Нобору поднял глаза к небу. Небесная синь отступала, уступая место легким сумеркам. Он подумал, что жаль было бы надевать Рюдзи на глаза повязку, если на исходе геройских смертных мук он может увидеть это священное небо.
— Это последний шанс, — повторил Главарь, — если упустим его, то не сможем достичь высшей цели свободы, не сделаем ничего из того, что необходимо для порядка мировой пустоты, без риска для себя. А ведь нам, исполнителям смертной казни, жертвовать собственной жизнью было бы крайне неразумно… Если упустим шанс сейчас, то не сможем совершить ни воровства, ни злодейства, то есть ни одного поступка, свидетельствующего о человеческой свободе. Станем изо дня в день дрожать от повиновения, от компромиссов и страхов, станем жить с оглядкой на соседей, словно мыши. Потом женимся, заведем детей и превратимся в худшие существа на земле — в отцов. Нужна кровь! Человеческая кровь! Без нее этот пустой мир побледнеет и высохнет. Мы должны выжать свежую кровь из этого мужчины и сделать переливание умирающему космосу, умирающему небу, умирающему лесу, умирающей земле… Сейчас! Сейчас! Сейчас! Насыпные работы вокруг сухого дока тоже закончатся через месяц. Там станет людно. К тому же нам скоро четырнадцать. — Главарь, окутанный черной тенью деревьев, глядя в потемневшее небо, произнес: — Кажется, завтра будет хорошая погода.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу