Юй Хуа - Братья

Тут Юй сменил гнев на милость, кивнул и с улыбкой сказал:

— Уж это точно.

Тогда Ли решил, что момент настал, и стал подводить Зубодера к нужной мысли:

— Ты здесь торчишь уже лет двадцать, всех девок небось в Лючжэни перевидал?

Зубодер с довольным видом ответил:

— Да если б только девок. Я и всех старух наперечет знаю. У кого кто замуж вышел, у кого приказал долго жить — я в тот же день узнаю.

— Ну скажи, — продолжал гнуть свое Бритый Ли. — Какая из девок самая красивая?

— Линь Хун, — недолго думая сказал Зубодер. — Конечно же Линь Хун.

— Ну скажи, — рассмеялся Бритый Ли, — кто из всех этих мужиков в Лючжэни видал ее голую задницу?

— Ну ты, — Зубодер показал на Ли пальцем и заржал. — Ты, балбесина эдакая.

Ли кивнул в знак того, что исполнение правого дела на кого попало не возлагают, и, опустив голову, прошептал:

— А ты хочешь послушать про ее задницу?

Заходившийся хохотом Зубодер тут же резко напустил на себя серьезный вид, приподнялся в кресле, посмотрел по сторонам и, подождав, пока рядом никого не будет, тихо сказал:

— Валяй!

Его глаза светились удивительным светом, а рот раскрылся, словно в ожидании, что с неба посыплются пироги. Но рот Бритого Ли в этот миг расчетливо захлопнулся. Все мужики в нашей Лючжэни знали: этот пятнадцатилетний шельмец был почище иной пятидесятилетней шельмы. Увидев захлопнутый рот Бритого Ли, между губами которого не светилось ни щелки, Зубодер стал, не находя себе места от беспокойства, подгонять его:

— Ну говори же!

Ли неторопливо потер плетеное кресло Зубодера и с деланой улыбкой произнес:

— Одолжи мне свое кресло на денек, и я тебе распишу за это каждый миллиметр.

Услышав это, Юй тут же замотал головой:

— Нет, как я без этого кресла зубы драть стану?

Ли принялся терпеливо наставлять его:

— Ну, не будет кресла, так ведь есть еще лавка. Все равно ж ты первый в округе зубодер — какая разница, сидя ли, стоя, а?

Юй хохотнул и стал взвешивать все за и против: ему показалось, что обменять один день без кресла на секрет лучшей задницы — не такая уж и плохая сделка. Он кивнул в знак согласия и, вытянув палец, сказал:

— Один день. Всего на один день.

Рот Бритого Ли приблизился к уху Зубодера Юя, и он принялся живописать все с большим чувством. За пятьдесят шесть мисок с лапшой и после идеологического воспитания со стороны Стихоплета Чжао и Писаки Лю он выковал свой талант, и его рассказ стал самым что ни на есть мастерским, похлеще, чем рассказ о заднице какой-нибудь феи. Лицо Зубодера, пока он слушал эту историю, было не описать словами. Когда наконец на его физиономии застыло такое выражение, как у тех, кто слушает байки о привидениях, то есть в самый волнующий момент, губы Бритого Ли внезапно прекратили двигаться. В этот миг он увидел клеенчатый зонт Зубодера и загорелся идеей заполучить и его. Но Юй нервно завопил:

— Ну говори же!

Ли обтер рот и, показав на зонт, произнес:

— Этот зонт мне тоже одолжишь.

— Вот дай ему палец, всю руку откусит! — злобно сказал Зубодер. — Заберешь у меня кресло, да еще и этот зонт, останется только столик! Ты что, меня ощиплешь, как воробья?!

Бритый Ли, покачав головой, сказал:

— Ну, даже если завтра будешь без перьев, послезавтра они уже нарастут.

Тут Зубодер оказался в положении читателя старого романа, который дошел до фразы: «Если вы хотите знать, что случилось дальше, извольте прочесть следующую главу». Сердце у него горело огнем, и ему только и оставалось, что одолжить свой клеенчатый зонт малолетнему Ли. Тот сказал о заднице Линь Хун еще пару фраз, а потом уж в дело вмешалась рука Стихоплета Чжао. Тут Зубодер замер и долго-долго не мог опомниться. Наконец он разочарованно произнес:

— Как так? Чего это такая славная задница превратилась в лапу какого-то Чжао?

— Ну, я тут ни при чем, — беспомощно сказал Бритый Ли. — Этот гребаный Чжао запорол мне такое славное дельце, да и тебе жизнь подпортил.

Зубодер смешался, и весь его гнев устремился в сторону Стихоплета. Скрежеща зубами, он пробормотал:

— У, какой мудак этот Чжао! Пока не вырву у него здоровый зуб, не успокоюсь.

Толкая перед собой тачку Кузнеца, нагруженную креслом и зонтом Зубодера, Ли отправился на лючжэньский склад промтоваров, где, пользуясь своим обаянием, он еще раз продал секрет Линьхуновой задницы, за что получил моток пеньковой веревки. Свершив свои подвиги и напевая революционный мотивчик, он с триумфом и скрипучей тачкой вернулся домой.