Юй Хуа - Братья

Было поздно, Ли Лань уже легла. Помня о том, что назавтра ей предстоит долгий путь, она отправилась спать сразу после ужина. С тех пор как Бритый Ли прославился на всю Лючжэнь своими сортирными похождениями, она была больше не в силах держать его в узде, и тот часто поздно возвращался домой, а Ли Лань только вздыхала.

Вернувшись домой, Ли увидел, что дома не горит свет, и понял, что мать уже легла. Он тихонько поставил тачку, бесшумно открыл дверь, нащупав шнур от лампы, включил свет и сел за стол уплетать с волчьим аппетитом оставленный матерью ужин. Потом он начал свою работу: в лунном свете, проникавшем снаружи, и свете от лампы Бритый Ли поставил кресло на тачку, крепко-накрепко примотав его туда веревкой. В ручке кресла было отверстие для стакана. Туда Ли воткнул раскрытый клеенчатый зонт, а потом так же крепко привязал его к ручке и тачке.

Была уже третья стража*. Бритый Ли еще раз проверил, насколько все хорошо крепилось, а потом намотал в самых ответственных местах еще один слой веревки. Когда последние приготовления были закончены, Ли заложил руки за спину и обошел тачку вокруг пару раз. Он хохотал, как заведенный. Ему казалось, что в итоге тачка, кресло и зонт срослись вместе, как руки, ноги и тело. Довольно зевнув, он пошел в комнату спать. Когда он улегся, то обнаружил, что не может заснуть от страха, что его шедевр, оставшийся снаружи, кто-нибудь стащит. В конце концов Ли с одеялом вышел на улицу, забрался на тачку Кузнеца и уселся в кресло Зубодера. Тогда на сердце у него стало спокойно, он закрыл глаза и тут же захрапел.

На рассвете Ли Лань, поднявшись, увидела, что кровать сына пустует. Одеяла тоже не было. Не понимая, что произошло, она, качая головой, раскрыла входную дверь и неожиданно вскрикнула от удивления. Она увидела самую чудную на свете тачку, на которой в кресле, обернувшись одеялом, спал ее сын. Надо всем этим торчал огроменный клеенчатый зонт.

Испуганный вскрик Ли Лань разбудил Бритого Ли. Увидев удивленное выражение ее лица, он потер глаза, слез с тачки и, лопаясь от гордости, рассказал матери, что тачка принадлежит Кузнецу Туну, кресло и зонт — Зубодеру Юю, а веревка вообще взята напрокат со склада промтоваров.

— Ма, вот теперь тебе будет удобно! — сказал матери Ли.

Посмотрев на своего чертяку сына, Ли Лань подумала про себя: как же это пятнадцатилетний мальчишка может быть при таких талантах? Ей показалось, что она вовсе не знает Бритого Ли: вечно он вытворяет такие дела, что у народа потом язык отнимается от удивления.

После завтрака Ли взял термос и осторожно налил воду в бутылочку с глюкозой, приговаривая:

— Здесь больше, чем пятьдесят граммов, но меньше, чем сто граммов глюкозы.

Потом он заботливо и аккуратно разложил на кресле свое одеяло и сказал, что дорога тряская, а если подложить под себя одеяло, то никакая тряска не страшна. Придавив левой ногой ручки тачки, он участливо помог Ли Лань забраться наверх и с тем же вниманием помог ей прилечь в кресло. Держа в руках корзинку с бумажными деньгами, она опустилась на сиденье и увидела над головой клеенчатый зонт, защищавший от дождя и солнца. Ли передал матери бутылочку с водой и глюкозой, чтобы пить в дороге. Взяв ее в руки, Ли Лань расплакалась. Заметив, что мать плачет, Ли удивленно спросил:

— Мама, ты чего?

— Ничего, — Ли Лань отерла слезы и, улыбаясь, произнесла: — Поедем, сыночек.

Тем утром Ли Лань на самой шикарной за всю историю Лючжэни тачке при помощи Бритого Ли проехалась по улицам нашего поселка. Лючжэньцы обалдели от такого зрелища — никто не мог поверить своим глазам. Такая тачка не являлась им даже в снах. Кто-то в толпе выкрикнул имя Бритого Ли и спросил, что это такая за штукенция.

— Эта штука? — отвечал самодовольно Ли. — Это моей мамки такая спецтачка.

Услышав это, тот тип аж вспотел от волнения и сказал:

— Какая такая спецтачка?

— Про спецтачку не знаешь? — гордо произнес малолетний Ли. — Самолет для председателя Мао называется спецсамолет, поезд для председателя Мао называется спецпоезд, а авто для председателя — спецмашина. А все почему? Потому как другой какой народ туда сунуться не может. Так и моей мамки тачка называется спецтачка, а все почему? А больше никому в ней сидеть нельзя.

Народ смекнул, в чем дело, и загоготал, даже Ли Лань и та, не удержавшись, хмыкнула. Глядя, как сын везет ее на тачке, задорно и бодро вышагивая по улицам, она не знала, что и думать. Прежде этот же самый сын опозорил ее, как и тип по имени Лю Шаньфэн, а теперь он, как и Сун Фаньпин, наполнял ее сердце гордостью.