Юй Хуа - Братья

— Бритый Ли.

Он чуть не лишился чувств от удивления — не в силах поверить, что эта женщина его мать. Недавно космы входившей в бани Ли Лань были черны, как вороново крыло, теперь же она стояла перед сыном совсем седая. В память о Сун Фаньпине она восемь лет не мыла головы, а сейчас вмиг смыла с нее всю черноту, обнажив седые пряди.

Ли впервые подумал, что мать постарела — стала совсем как старая бабка. Цепляясь за руку сына, она побрела домой. Знакомые, что встречались им по дороге, завидев Ли Лань, приходили в несказанное удивление. Они глядели во все глаза и пораженно говорили:

— Ли Лань, ты — Ли Лань?!

Ли Лань обессилено кивала и чуть слышно отвечала им:

— Да, это я…

Когда Ли Лань вернулась домой и поглядела на себя как следует в зеркало, то испугалась до смерти своего внезапного старения. Ей показалось: если вернется в больницу, она уж больше никогда из нее не выйдет. Отмыв свои вонючие патлы, Ли Лань не отправилась в больницу сразу, а осталась на несколько дней дома. Она только и делала, что лежала в постели, сидела у окна, смотрела тревожным взглядом на Бритого Ли, по временам вздыхала и говорила сыну:

— Как же ты дальше будешь-то?

Ли Лань начала думать о похоронах. Больше всего она беспокоилась за сына — что с ним станется после ее смерти? Ей все время казалось, что сыну в этом мире ничего хорошего не светит. Кто в четырнадцать лет подглядывал за женщинами в уборной, тот после восемнадцати неизвестно — без стыда да без совести — каких еще делов наделает. Вот мать и тряслась в страхе, что сыну ее прямая дорога в казенный дом.

Она решила, что перед тем, как лечь в больницу, нужно сперва пристроить как следует малолетнего Ли. Сжимая в руках свидетельство о прописке, Ли Лань, опираясь на сына, побрела в гражданскую управу уезда*. Бедная женщина думала только о том, что она жена помещика, мать такого малолетнего отребья, как Бритый Ли, и голова ее стыдливо клонилась вниз. Дрожа как осенний лист, она вошла во двор управы и робким голосом спросила:

— Кто занимается делами сирот?

Ли, поддерживая мать, вошел с ней в комнату, где за письменным столом сидел мужик лет тридцати и читал газету. Ли тут же узнал его — это был тот, кто семь лет назад привез тело Сун Фаньпина с вокзала домой на тачке. Он помнил, что того звали Тао Цином, и радостно ткнул в мужика пальцем:

— Эт ты! Ты Тао Цин!

Ли Лань потянула сына за одежду. Ей показалось, что он повел себя невежливо, и она, кивая и кланяясь, принялась говорить:

— Вы, наверно, товарищ Тао?

Тао Цин кивнул, отложил лежавшую в руках газету и внимательно посмотрел на Бритого Ли, будто припоминая. Ли Лань торчала в дверях, боясь войти, и дрожащим голосом цедила:

— Товарищ Тао, у меня есть к вам дело.

Тао Цин, улыбнувшись, ответил:

— Проходите.

Ли Лань с тревогой опустила голову и промямлила:

— Я социальным положением не вышла.

Тао Цин, по-прежнему улыбаясь, повторил:

— Проходите.

Сказав это, он поднялся, притащил стул и предложил Ли Лань сесть. Она в ужасе вступила в комнату, но так и не осмелилась опуститься на стул. Постучав по нему, Тао Цин произнес:

— Присаживайтесь — поговорим.

Ли Лань поколебалась какое-то время и наконец села. Она с почтением передала Тао Цину свидетельство о прописке и, показав на Ли, произнесла:

— Это мой сын, там написано его имя.

Тао Цин, полистав бумаги, произнес:

— Я вижу, так что за дело?

Ли Лань горько усмехнулась:

— У меня уремия. Жить мне осталось недолго. Как я умру, так у сына моего никого из близких-то и не останется. Сможет он получать пособие?

Тао Цин с удивлением посмотрел на Ли Лань, потом бросил взгляд на Бритого Ли, покивал головой и сказал:

— Сможет. Восемь юаней в месяц, продталоны на десять кило, и еще карточки на масло и ткань раз в квартал будут выдавать, пока не начнет работать.

Ли Лань, не находя себе места, пробормотала:

— Я социальным положением не вышла — жена помещика…

Тао Цин улыбнулся и вернул Ли Лань свидетельство со словами:

— Да я знаю, успокойтесь. Этими делами я ведаю, так что пусть сын просто приходит потом ко мне и все.

Ли Лань наконец-то облегченно вздохнула, и от радости на ее бледном, как смерть, лице появился румянец. Тут Тао Цин, поглядев на Бритого Ли, рассмеялся:

— Оказывается, вот ты какой, Бритый Ли. Ты известный человек. Был же еще этот, как его?..

Ли знал, что он спрашивает о Сун Гане. Едва только он собрался ответить, как Ли Лань беспокойно вскочила на ноги. Она догадалась, что Тао Цин имел в виду, когда сказал о том, как Бритый Ли знаменит: наверняка речь шла обо всей этой истории с подглядыванием в женской уборной. Рассыпаясь в благодарностях, Ли Лань велела сыну помочь ей выйти. Только когда Ли, поддерживая, вывел ее из помещения обратно во двор управы и она смогла прислониться спиной к дереву, мать успокоилась. Задыхаясь, она в восторге произнесла: