Юй Хуа - Братья

— Известите главного финансового директора, что нужно выплатить каждой по тыще юаней. Будем считать, что это зарплата за месяц.

Лючжэньцы издали радостный крик, и у истиц отлегло от сердца. Они выдохнули и подумали про себя, что пусть курицу стянуть не удалось, зато они не потеряли на этом ни зернышка риса, да еще и заработали на целую пригоршню. Ли под одобрительные возгласы с сияющим лицом покинул зал суда и нырнул в свой красный седан. Потом он обернулся, помахал толпе рукой на прощанье и опустил стекло, чтоб махать все время, пока не скроется из виду.

После этого случая Ли стал еще больше ценить свое свидетельство о перевязке. Ведь это опрометчивое решение избавило его нынче от стольких хлопот. Он подумал, что много всего хорошего совершается на свете совершенно случайно. Ли аккуратно вырвал свидетельство из больничной карточки, велел его изящно оформить и повесил у себя между картинами Ци Байши и Чжан Дацяня*.

Народ в поселке был уверен, что перевязка была для Бритого Ли мудрейшим решением. Ведь если б он тогда не перевязался, то сколько бы маленьких Ли бегало уже по улицам и переулкам Лючжэни — одному Богу известно. А ведь были бы среди них и светловолосые, и голубоглазые.

И вот народ пустился фантазировать, сочиняя удивительную легенду о перевязанном Ли. Историю о его разбитом сердце и его злосчастной операции выписывали самыми сочными красками. Рассказывали, что он, накинув на шею пеньковую веревку, решил повеситься на ближайшем дереве, но веревка оборвалась. Ветка, кстати, тоже сломалась, и Ли распластался в уличной пыли. Потом он решил утопиться в речке, но, спрыгнув, вспомнил, что умеет плавать. Выкарабкавшись на берег, Ли сказал: «Мать твою, опять не умер». Тогда он вернулся домой, скинул штаны и, вытащив из них свое хозяйство, распластал его на кухонной доске. Потом он схватился за тесак и уж думал было оттяпать все с концами, но вдруг захотел пописать. После этого ему стало жаль своего прибора. Тогда он достал перочинный ножик, собираясь отрезать себе яйца. Те сжались от этого в одно, и Ли умилился им до невозможности. Он так и не сумел их отчекрыжить. Вот как он оказался в больнице на операции по перевязке.

Когда слухи разнеслись по всему поселку, народ снова вспомнил о Линь Хун. На нее стали показывать пальцем, и многие жалели ее, а другие не одобряли. Некоторые злорадные бабы говорили, что Линь Хун, может, и выглядела умницей, а на деле оказалась дура дурой — красивая, но несчастливая. Но мужики защищали ее и говорили, что никто своего будущего не знает, даже гадалка и та только другим гадает, а себе — ни-ни. Еще говорили, что если б все обладали даром провидения, то и император не потерял бы в свое время престола, а Линь Хун ни за что не потеряла бы Бритого Ли.

Один из наших двух литературных талантов — Писака Лю — в тот день тоже отправился в зал суда послушать. Он собственными глазами наблюдал весь дикий фарс и своими ушами слышал темпераментный монолог Бритого Ли. Вечером от возбуждения Писака долго не мог уснуть — все думал, что нашел редкостного качества материал. Тогда он накинул одежду, встал с постели и за ночь написал длиннющий очерк «Миллионер в поисках любви». Писака не скупился: выписал Ли самыми сочными красками, превратив несколько сотен перетрахов в несколько сотен маленьких трагедий. Он писал, что Ли с пылкостью отдавался непорочной влюбленности, но, так и не встретив ни одной девушки, остался на бобах в окружении самых отборных шлюх. В очерке были изложены все детали — в нем нашлось место и для истории про то, как Бритый Ли подсматривал по малолетству за бабами в нужнике. Выходило так, что мальчик Ли забежал туда по нужде, но не успел присесть и потужиться, как у него выпал ключ и соскользнул в зловонную жижу. Когда Ли повернулся и втиснул туловище в дырку в поисках ключа, в нужник вбежал некий Чжао и, не дав себе труда подумать, сгреб малолетку в охапку и возвел на него злостный поклеп — якобы тот любовался на женские задницы. Потом он потащил его по Лючжэни. Так литературное дарование в лице Стихоплета Чжао превратилось под пером Писаки в некого неизвестного идиота, который белого от черного не в состоянии был отличить. Дойдя до этого момента, Лю вдохновенно написал: «Так чистый, добрый мальчик пострадал от незаслуженного обвинения, но он не сгинул, нет! С детских лет он научился сносить обиды и, повзрослев, отдал все свои силы и разум во имя благоденствия страны, свершив наконец великие дела».