Юй Хуа - Братья

— Оставь себе.

Слыша это, Сун Ган страдал, будто по сердцу его ножом полоснули. Через два года после травмы он наконец-то нашел себе постоянную работу на лючжэньском цементном заводе. Там можно было работать двенадцать месяцев в году, даже сверхурочно — по субботам и воскресеньям. На угрюмом лице Сун Гана вновь заиграла улыбка и уверенность, неизменно сопутствовавшая ему, когда он восседал на «Вечности», опять вернулась. Отыскав работу, он не пошел домой, а взволнованно зашагал к воротам трикотажной фабрики, чтоб дождаться, когда жена выйдет со смены. Когда схлынули работницы на своих новомодных великах и мопедах, за ними выкатила старенькую «Вечность» Линь Хун. Раскрасневшийся Сун Ган бросился ей навстречу и прошептал:

— Я нашел работу.

Линь Хун посмотрела на возбужденного Сун Гана, и у нее защемило сердце. Она отдала велосипед в распоряжение мужа, а сама, как раньше, села сзади и обняла его обеими руками, прижавшись лицом к его спине. В тот вечер она вдруг заметила, как сильно постарел Сун Ган: на лбу и в уголках глаз появились морщины, густые волосы поредели. Ей стало жаль мужа. В постели она долго-долго разминала Сун Гану поясницу. В ту ночь они крепко обнялись, словно молодожены, и к ним вернулось былое счастье.

Сун Ган принялся за работу с удвоенным рвением, потому что боялся вновь ее потерять. Тем, чем он занимался на цементном заводе, не хотел заниматься никто — Сун Ган засыпал в мешки цемент. Несмотря на марлевую повязку он все равно вдыхал каждый день кучу цементной пыли. Через два года его легкие стали совсем ни к черту, и Линь Хун убивалась очень долго. Так Сун Ган снова потерял работу. На этот раз он не пошел в больницу за лекарствами, потому что боялся потратить деньги.

Так он опять сделался поденщиком. Опасаясь заразить Линь Хун, он не спал больше с ней на кровати, а ютился на диванчике. Линь Хун была против и настаивала на том, чтоб уступить кровать Сун Гану и отправиться на диванчик самой. Тогда он не нашел ничего лучше, как спать у нее в ногах. Когда по временам выпадала возможность подменить кого-нибудь на работе, Сун Ган выходил из дома, нацепив повязку, чтоб никого не заразить. Даже в самые жаркие летние дни он все равно появлялся в повязке. Поскольку он был такой в поселке один-единственный, лючжэньские шалопаи, завидев медленно идущего человека в повязке, тут же узнавали его и принимались кричать:

— Главный подменщик идет!

Бритому Ли было уже не до Сун Гана. Он выставлял вперед два пальца и говорил, что днем зарабатывает деньги, а ночью — завоевывает женщин. Трудился в поте лица круглые сутки и, кроме денег и баб, ни о чем не думал. Ли был все еще холост, но женщин с ним спала целая туча — он и сам не смог бы их сосчитать. Кто-то однажды спросил его, сколько же их в конце концов. Ли задумался, зашевелил пальцами, но в итоге не без сожаления ответил:

— Меньше, чем персонала.

Ли переимел не только всех баб в Лючжэни, но завел себе и гонконгских, и макаоских, и китаянок из других мест вплоть до заграницы. Даже иностранных краль сумел уложить в койку штук десять. В Лючжэни с ним тайно и явно спали все подряд: высокие и коротышки, толстухи и скелеты, красавицы и уродины, и девчонки, и тетки. Народ говорил, что Бритый Ли больно великодушен — никому не отказывает, даже если ему свиноматку притащить в постель, и ту небось обслужит. Некоторые женщины спали с ним за деньги и держали это в секрете. Другие, взяв деньги, спешили раструбить на всю округу о его похождениях. Все они нахваливали Бритого Ли и расписывали, какой он поразительный да особенный — прям не человек, а зверь. Как запрыгнет в постель, так и принимается частить, что твой автомат. Многие бабы после этого вообще не могли ноги вместе собрать. А другие, слезая с его кровати, радовались, словно от смерти убежали.

Сплетен о Бритом Ли гуляло больше, чем дыма на поле боя. Среди женщин находились и такие, что думали на веки вечные прибрать к рукам его богатство. Первой на это решилась девица двадцати с чем-то лет, приехавшая в Лючжэнь из деревни на заработки. Она заявилась к Бритому Ли в офис со своим младенцем и радостно сообщила, что ребенку нужно выбрать имя. Ли выпучил на нее глаза, силясь припомнить, кто это. В конце концов он раздраженно спросил:

— А я тут, мля, при чем?

Девица разразилась потрясающими воплями. Она голосила, что на свете бывают, оказывается, такие отцы, которые собственного дитятю знать не желают. Бритый Ли оглядел ее со всех сторон, задумался, но так и не сумел вспомнить, чтоб между ними что-то было.