Юй Хуа - Братья

— Простите, это Личжэнь?

Пока Бритый Ли сиял, как солнце на горизонте, Сун Ган в марлевой повязке по-прежнему искал работу, с жалостным видом шатаясь по улицам поселка, обсаженным платанами. Куряка Лю раз за разом вызывал Линь Хун к себе в кабинет и, заперев дверь, принимался за свое, только теперь не гнушаясь распускать руки. Он придвигал свое кресло вплотную к Линь Хун и с поддельной нежностью гладил ее запястье. Больше всего ей хотелось вскочить и влепить ему пощечину, но с мыслями о муже она сносила все, только сбрасывала ладонь Лю со своей. Куряка, загребущие руки, принимался целовать своим чернозубым ртом ее в щеку. Линь Хун воротило от этого и, отстранившись, она кидалась к двери. Однажды, не успела она открыть дверь, как Куряка подскочил и обнял ее, одной рукой смяв грудь, а другую сунув ей в штаны, усердно толкая Линь Хун к дивану. Она цепко ухватилась за дверную ручку, понимая, что, лишь открыв дверь, сможет спастись. Потом Линь Хун заорала. Директор на секунду пришел в замешательство, и она распахнула дверь. Снаружи кто-то зашел в комнату, Куряка выпустил жертву из рук, а та перемахнула за порог. Слышно было, как он матерится внутри. Оправив волосы и одежду, Линь Хун быстрым шагом пошла прочь. Еще не пробили отбой, как она вскочила на велосипед и вылетела из ворот фабрики. Заливаясь слезами, она мчалась домой.

Сун Ган только вернулся. Он успел присесть на диван, но еще не успел стянуть повязку, когда рыдающая Линь Хун распахнула входную дверь. Сун Ган, не понимая, что случилось, вскочил на ноги. Увидев мужа, Линь Хун разревелась еще пуще. Сун Ган спросил, что произошло, но она только раскрыла рот и, поглядев на убогую повязку, ничего не сказала. Ей показалось, что муж не вынесет этого. Она терпела Куряку только потому, что Сун Ган потерял работу. Линь Хун подумала, что, если бы он работал на Бритого Ли, ей не пришлось бы сносить это унижение. Плача, она сказала мужу:

— Ты бы сходил к Бритому Ли…

После секундного колебания Сун Ган опять решительно замотал головой. Линь Хун не выдержала и, захлебываясь слезами, заорала:

— Когда он разбогател, он о тебе вспомнил, специально пришел к тебе, а ты его с порога выставил за дверь.

— Так ты тоже присутствовала, — пробурчал Сун Ган.

— А ты со мной посоветовался? — прокричала со слезой в голосе Линь Хун. — О таком важном деле ты даже и не подумал со мной посоветоваться. Просто выставил его за дверь.

Сун Ган понурил голову. Заметив это, Линь Хун зло замотала своей и сказала:

— Только и умеешь, что голову вешать…

Она качала головой, не понимая, почему муж так упрямится. Как говорится, пока водка не кончится, мужик домой не пойдет. Сун Ган же идти домой не намеревался. Тогда она решила самой отправится к Бритому Ли и объявила об этом Сун Гану. Линь Хун сказала, что будь они даже выросшими вместе приятелями, а не то что родными братьями, Ли все равно обязан был найти ему работу. Вытерев слезы, она добавила:

— Я о другом толковать не стану. Скажу только о твоей болезни. И места попрошу.

Говоря это, она раскрыла шкаф в поисках наряда посимпатичнее. Вытащила всю одежду и, разложив ее на кровати, принялась выбирать, не переставая плакать. На все про все ушло больше часа. Все было куплено много лет назад и давно вышло из моды. Линь Хун уже несколько лет не покупала обновок. Роняя слезы, она надела что-то более-менее приличное. На располневшей Линь Хун оно смотрелось, словно тугие бинты.

Заметив это, Сун Ган стал переживать. Он подумал, что страшно виноват перед женой. Вскочив с дивана, он решительно произнес:

— Я пойду.

Выйдя на улицу, он побрел к офису Бритого Ли. Так самый бедный человек во всем поселке отправился к самому богатому, все еще своему брату. Добравшись до офиса, Сун Ган остановился в холле и осмотрелся. Он заметил, что Бритый Ли торчит в кафетерии и треплется с журналистами. Тогда Сун Ган встал у него за спиной и тихо позвал брата по имени.

Уже давно никто не звал его так, все обычно называли «господин директор». Услышав, что кто-то за спиной произнес его имя, Бритый Ли подумал, кто бы это мог быть. Он обернулся и увидел Сун Гана в его повязке. Его глаза улыбались за стеклышками очков. Ли вскочил и сказал журналистам:

— Я вас на минутку оставлю.

Он потянул Сун Гана в лифт, а оттуда — к себе в кабинет. Закрыв дверь, он первым делом сказал брату:

— Сними повязку.

— У меня больные легкие, — пробубнил тот из-за марли.

— Иди ты со своими легкими, — сказал Ли, срывая повязку. — Уж перед собственным братом мог бы и не выеживаться.