Гарольд Роббинс - Охотники за удачей

— Как хочешь, — я бесстрастно взглянул на него.

— Ты совсем зарвался! — кипел он.

Теперь разозлился и я. Мой голос стал ледяным.

— Проблема в том, что ты всего лишь поверенный, а речь идет о моей собственности. Только я решаю, что с ними делать — продать, подарить, сделать еще что-то! Оно мое, я им владею, а ты на меня работаешь. Не забывай.

Лицо Мака помертвело. Я понял, о чем он сейчас думает. Сто тысяч в год, которые я ему плачу. Процент с прибыли. Дом, в котором он живет. Школы, в которые ходят его дети. Его положение в обществе. Возможно, в этот момент он пожалел об адвокатской практике, которую он бросил, чтобы работать со мной. Но пожалеть его я не мог. Он знал, на что идет, сам составлял подписанный мною контракт. Он хотел денег — и получил. Теперь жаловаться поздно.

Я посмотрел на остальных. Они смотрели на нас. Я понял, что хоть мне Мака и не жалко, но придется ему помочь.

— Ну, полно тебе, Мак. — Я заставил себя говорить тепло и дружелюбно. — Мы с тобой слишком близки, чтобы ссориться из-за этого. Забудь. Будут другие сделки. Сейчас важнее подписать наш с тобой контракт, чтобы другие акулы тебя не украли.

Мак облегченно перевел дыхание.

— Конечно, Джонас. — Он поколебался. — Кажется, мы оба немного переутомились. Я — из-за переговоров, ты — с этим рекордным перелетом. Наверное, я тебя недопонял…

Он повернулся к остальным.

— Прошу прощения, джентльмены. Это целиком моя вина. Я невольно ввел вас в заблуждение. Приношу вам мои извинения.

В туалете воцарилось неловкое молчание. Я усмехнулся и подошел к писсуару.

— Чтобы наша встреча не была совсем безрезультатной, — бросил я через плечо.

Первым сдался Шеффилд. Он о чем-то зашептался с остальными. Когда я повернулся, он произнес:

— Мы согласны на двенадцать с половиной.

Видно, им до зарезу был нужен этот контракт, раз они так быстро согласились. Я уже начал качать головой, но тут меня осенило:

— Я много слышал о вас от моего отца, мистер Шеффилд. Он утверждал, что вы человек азартный.

На его тонких губах появилась улыбка.

— Иногда позволяю себе сделать ставку-другую, — признал он.

— Предлагаю пари! Ставлю два с половиной миллиона против того, что вам не попасть в писсуар с того места, где вы сейчас стоите. Попадете — и я согласен на двенадцать с половиной, промахнетесь — я получаю пятнадцать.

У него отвисла челюсть, глаза за стеклами пенсне изумленно выпучились.

— Мистер Корд! — возмутился он.

— Зовите меня Джонас. И не забудьте: на кону два с половиной миллиона долларов.

Шеффилд посмотрел на остальных, потом опять повернулся ко мне. Неожиданно напряженную тишину разрядил голос представителя «Мэлон Кэмикалс»:

— Два с половиной миллиона, Мартин. За такие деньги я бы и сам попробовал.

Шеффилд еще секунду колебался, потом посмотрел на Макалистера, но тот отвел глаза. Тогда он повернулся к писсуару, опуская руку к ширинке, и взглянул на меня. Я кивнул. Но ничего не произошло. Ничего. Он просто стоял, наливаясь краской. Секунда шла за секундой.

— Ну, хорошо, мистер Шеффилд! — сказал я совершенно серьезно. — Вы выиграли. Заключаем сделку на двенадцать с половиной.

Он глянул на меня, пытаясь прочесть мои мысли. С непроницаемым видом я протянул руку. Он пожал ее.

— Можно, я буду звать вас Мартин? — спросил я.

Он кивнул и слабо улыбнулся:

— Пожалуйста.

— Мартин, — серьезно проговорил я, — у вас ширинка расстегнута.

Макалистер внес необходимые поправки в контракт, и мы подписали его на месте. Когда мы вышли в холл, было уже полпятого утра. Я направился к лифту, но Уинтроп догнал меня. Мне не хотелось разговаривать с ним.

— Нельзя подождать до завтра, Амос? — спросил я. — Мне надо поспать.

Его лицо сморщилось в понимающей улыбке. Он дружески хлопнул меня по плечу.

— Знаю, каким сном ты собираешься заняться, парень, но это важно.

— Ну, хорошо! Что там у тебя?

Мы подошли к дивану и сели.

— Мне нужно еще десять тысяч, — сказал он.

Я посмотрел на него. Неудивительно, что он вечно без денег. Он тратит их быстрее, чем их печатают.

— А что с теми, которые ты получил за акции?

— Уже разошлись, — смущенно признался он. — Ты же знаешь, какие у меня долги.

Уж я-то знал. Он был весь в долгах. Пятьдесят тысяч наверняка ушли кредиторам и бывшим женам. Я уже сожалел, что оставил его в деле, но мне казалось, он будет полезен. Когда-то он был среди лучших авиаконструкторов.

— Твой контракт не предусматривает такие авансы, — сказал я.