Джон Грин - Черепахи – и нет им конца

Терять близких страшно. Мне было понятно, почему Дэвис смотрит на свет из прошлого. Я знала: через три года он найдет другую звезду, чей свет еще старше. А когда и ее время закончится, полюбит более далекую, потому что нельзя, чтобы свет догнал настоящее. Если это случится, ты забудешь.

Именно поэтому я любила смотреть на папины снимки. В самом деле, причина одна и та же. Ведь фотографии – всего лишь время и свет.

– Мне пора, – тихо сказала я.

– Увидимся на выходных?

– Да.

– Может, посидим у тебя?

– Конечно. Если моя суровая мама тебя не напрягает.

Он заверил меня, что все в порядке, и мы обнялись на прощание. Когда я вышла из комнаты, он снова опустился на колени перед телескопом.

Дома я сказала маме, что Дэвис хочет заехать к нам на выходных.

– Вы встречаетесь? – спросила она.

– Похоже на то.

– Он уважает тебя, считает равной?

– Да.

– Слушает тебя так же внимательно, как ты его?

– Разговоры мне плохо даются, но да. Он меня слушает. Он очень-очень милый. И вообще, в некоторых вопросах ты должна просто мне доверять, понимаешь?

Мама вздохнула.

– Единственное, чего я хочу, – уберечь тебя. От боли, переживаний и тому подобных вещей. – Я обняла ее. – Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Я улыбнулась.

– Да, знаю. Об этом тебе уж точно волноваться не надо.

В тот же вечер перед сном я зашла на страничку Дэвиса.

Оно не ходит, конечно. В принципе, ходит, но не вокруг нас. Даже Шекспир принимал на веру фундаментальные истины, которые оказались ложными. Кто знает, в какую неправду верю я или вы сами. Кто знает, в чем можно не сомневаться.

Сегодня под звездами она спросила: «Почему ко всем записям, связанным со мной, ты берешь эпиграфы из “Бури”? Потому, что наш корабль потерпел крушение?»

Именно так. Наш корабль налетел на скалы.

Я обновила страницу, просто на всякий случай, и в дневнике появилась запись, опубликованная всего минуту-другую назад.

В классической музыке есть выражение: мы вышли на луг. Бывают вечера, которые только так и можно описать. Там не было ни стен, ни пюпитров и даже ни единого инструмента. Не было потолка и пола, мы просто вышли на луг. Вот такое чувство.

Я знаю, она читает это прямо сейчас. (Привет.) Сегодня получилось вот так – мы вышли на луг. В самых лучших разговорах даже не помнишь, о чем говорил, только – как себя чувствовал. Казалось, мы не лежим у бассейна, а попали в какое-то место, куда не может перенестись тело, – там не было ни потолка, ни стен, ни пола, ни музыкальных инструментов.

На том бы мне и заснуть, но я решила еще помучить себя рассказами про Айалу. Я не понимала, как она может нравиться Дэвису. Она была ужасна – думала только о себе и постоянно всех раздражала. Однажды на вечеринке Рей заметила: «Конечно, с Айалой никакого праздника не выйдет, потому что на праздниках людям весело».

Я наконец закрыла страницу, но так и не заставила себя отложить ноутбук. Вместо этого полезла в «Википедию», стала читать о рассказах фанатов и «Звездных войнах», а потом обнаружила, что изучаю старые статьи о микрофлоре человека, о том, как сформировался ее состав и в каких случаях он оказывался губительным.

В какой-то момент я наткнулась на предложение: «Мозг млекопитающих получает непрерывный поток интероцептивной информации из желудочно-кишечного тракта, сочетающийся с интероцептивной информацией от других органов и контекстной информацией из окружающей среды, а затем посылает интегрированный ответ в соответствующие клетки ЖКТ по так называемой “желудочно-мозговой информационной оси”, суть которой лучше описывает термин “желудочно-мозговой информационный цикл”».

У большинства людей подобное предложение не вызовет никакого ужаса, но я вся похолодела. Там говорилось, что бактерии влияют на мои мысли – пусть не напрямую, но через информацию, которую они сообщают кишечнику, а он передает ее в мозг. Может, и думаешь это сейчас не ты. Может, и в твои мысли попала инфекция. Не надо было ничего читать. Лучше бы легла спать. Слишком поздно.

Я посмотрела, нет ли света под дверью, убедилась, что мама спит, и прокралась в ванную. Сменила пластырь, тщательно рассмотрела старый. На нем осталась кровь. Немножко, но все-таки. Слегка розовая. Заражения нет. Кровь – потому что ранка еще не зажила. Но туда могла попасть инфекция. Ее нет. Уверена? А ты вообще промыла рану сегодня утром? Кажется, да. Я всегда так делаю. Точно? Да хватит же!