Лидия Ульянова: Здесь и сейчас

— Простите меня, но я плохо запоминаю лица людей, — царственно признало ветеринарное светило, — но если вы напомните мне своего питомца…

— Шарпей Нюша, попала под машину… — с поразительной готовностью подсказал Моисеенко.

— Ага, перелом тазовых костей, — живо отреагировала она, моментально вспомнив. — И как сейчас? Что-нибудь беспокоит? Плавать продолжаете? После таких травм плавание очень полезно.

— О, почти не хромает. Не зря говорят, что вы волшебница! А в бассейн жена ее водит, плаваем до сих пор. Ей очень нравится плавать…

Дева Мария! Чего ждать от людей, которые водят в бассейн собак?!

Вера-Надежда обернулась ко мне и еле заметно кивнула: мол, знай наших! Я же, вместо того чтобы броситься восстанавливать справедливость, отчего-то внезапно почувствовала за нее гордость.

Клаус Амелунг молча наблюдал за происходящим, сердито гоняя по скулам желваки. Я сообразила, что он не понимает ни слова, и поторопилась перевести — как никак, это моя прямая обязанность. Когда я дошла до слов о волшебнице, то почувствовала, что еще немного, и он меня стукнет. Второй раз он приводит мне на помощь полицию, и второй раз оказывается в дураках. К счастью, хозяйка пригласила всех пройти в гостиную. Полицейский не стал больше ждать и смело двинулся вперед, за ним последовал Павел, продолжая на ходу петь дифирамбы хозяйке. Я перевела Клаусу поступившее предложение и юркнула за ними от греха подальше.

Что я должна была сделать?

Спора нет, я обязана была поступить цивилизованно — сообщить представителю власти о совершенном преступлении — благо, он сам пришел, — гордиться тем, что выполнила гражданский долг, и наблюдать, как возмездие постигнет виновную. Это было бы логичной точкой, завершающей историю.

Но отчего я медлила? Почему старательно опускала в пол глаза, не решаясь встретиться взглядом ни с кем из присутствующих? Да и язык словно прилип к нёбу, а во рту пересохло. Изнутри кто-то нещадно бил маленьким, острым кулачком в солнечное сплетение, настоятельно требуя от меня какого-то другого решения. Более человечного.

Может быть, поселившаяся в душе Вера настаивала на прощении? Та самая Вера, что еще жила на этом свете, жила до тех пор, пока Надежда ежедневно послушно жила ее жизнью?

Или это чувства, испытываемые мной к семье Арихиных? Уважение к Марине, ни словом не упрекнувшей дочь, до последнего поддерживающей сына. Нежная привязанность к Кире. Печальное сострадание Любомиру. Они, конечно, так и не узнали об истинном развитии событий, но имею ли право я ворошить прошлое? В конце концов, наказание, назначенное Наде самой жизнью, сильней всех усилий пенитенциарной системы. Она исправно отбывает свое наказание. Свой пожизненный срок.

А кто я по сравнению с тем, высшим судом? И настоятельница матушка Варвара, должно быть, неглупая женщина была. Если уж Господь простил…

— А что тут происходит? — задал осторожный вопрос полицейский. Наверно, принимал во внимание информацию, полученную от спутников, и был готов к любому развитию событий. — Почему никто не спит в пять утра?

Павел прекратил петь дифирамбы, переводил вопросительный взгляд с меня на Надю.

Клаус осматривался по сторонам, профессионально оценивая диспозицию. Ему никак не удавалось скрыть неудовольствие.

— Мы пьем кофе и беседуем. — Я сделала хорошую мину при плохой игре. — Оказалось, так много необходимо рассказать друг другу… Клаус, вы волновались из-за моего отсутствия? Простите, я должна была вас предупредить.

Если бы он подошел ближе и без слов отправил меня в нокаут, я бы не обиделась.

— Да, время такое раннее, хотите кофе? — радушно предложила хозяйка. Мне показалось, что она облегченно выдохнула и немного расслабилась.

— Спасибо, с удовольствием, — первым отозвался Павел и поспешил за стол.

Надя направилась к кофеварке и, проходя мимо, легонько провела рукой по моей спине. Что-то знакомое, давно забытое шевельнулось внутри от прикосновения, захотелось сделать так, чтобы она была вынуждена снова пройти мимо — вдруг повторит свой жест?

Я ничего не успела придумать — со стороны лестницы послышался звук шагов, и на пороге выросла чистенькая и аккуратная Фатя, будто и не ложилась. Спасибо, хоть без топора, с Буськой на руках.

— Ох, Верочка Николаевна! Гостей-то у нас сколько! Что ж меня-то не разбудили? Проснулась, в окно выглянула, а во дворе милицейский «бобик» стоит… — засуетилась она, спуская с рук кошку и бросаясь к холодильнику. — Я сейчас на стол соберу, а то как же так?