Дмитрий Липскеров - Сорок лет Чанчжоэ

– Как одно дерево!

– Да так. Выросло одно, с него и питаемся по осени!

– Господи, да что же это такое! – схватился за голову губернатор. – Так пусть отец Гаврон засаживает этими яблоками целый сад! Да что там сад, поле!

– И что дальше?.. Ну, засадит он, а плодоносить деревья начнут не раньше чем через три года. А за три года, знаете, сколько воды утечет!..

– Господи, что же делать! Казалось бы – вот он выход, ан нет, сквозь пальцы выскользнул!

– А не надо, не надо этому печалиться! – с какой-то внутренней радостью заявил г-н Персик. – Нам повезло! И этому надо радоваться!.. Что поделаешь, если яблочек мало. Такова воля Божья! И этой волею Божьей целебные плоды были посланы нам!.. Правильно ли, ваше преосвященство, я рассуждаю?

Митрополит поглаживал свой ощипанный затылок и наслаждался гладкостью шеи.

– Яблоки не Господом нам посланы, а отцом Гавроном, – ответил наместник Папы.

– Он их вырастил во имя любви, он им и хозяин!

– Да они же растут на территории чанчжоэйского храма! – не унимался г-н Персик. – А следовательно, принадлежат церкви! Монахи не имеют собственности!

Я это наверное знаю!

– Все-таки надо переизбирать Персика! – с уверенностью произнес г-н Мясников.

– Мерзкая ничтожная личность! Мещанин всегда останется мещанином, живи он хоть в Лувре! Давайте, господа, голосовать за мое предложение. Вношу его официальным образом. Кто за переизбрание Персика?..

– Постойте! Постойте! – внезапно осипшим голосом заговорил Персик. Лицо его при этом спустило всю естественную краску куда-то в атмосферу и стало мертвенно-серым. – Вы неправильно поняли меня, господа! Я вовсе не собирался пользоваться сам этими яблочками! У меня серьезная мысль имеется!

– Какая же у вас мысль? – поинтересовался г-н Бакстер, ковыряя куриным пером в зубах.

– Я… Я… – Персик с трудом брал себя в руки. – Я предлагаю собрать все оставшиеся яблоки и сварить из них компот!.. Вот…

– Компот? – удивился г-н. Туманян. – Зачем?

– Сколько яблочек еще осталось, уважаемый митрополит? – спросил г-н Персик, и в его глазах засверкали искорки надежды. – Ну же, сколько?!

– Ну… – задумался Ловохишвили. – Ну, этак штук сорок или что-то возле этого…

– Я думаю, хватит! – кивнул мещанин. – Не всем, так многим!

– Да чего хватит? – не выдержал Контата. – Говорите яснее, в конце концов!

– Мы соберем все оставшиеся яблоки и сварим из них компот. А затем напоим им всех больных и страждущих! Таким образом мы справимся с эпидемией!

На некоторое время в зале заседаний воцарилось гробовое молчание. Каждый продумывал про себя идею, рожденную во спасение свое г-ном Персиком.

– А что, пожалуй, это выход! – разрушил тишину Ерофей Контата.

– Мысль интересная! – поддержал г-н Бакстер.

– Это единственный выход! – не унимался г-н Персик. – Надо немедленно послать за отцом Гавроном!.. Или нет, лучше выслать в чанчжоэйский храм охрану, чтобы уберечь дерево от опасности!.. И ищите повара, который сварит вакцину!

– Моя жена может сварить компот! – предложил г-н Бакстер. – У нее это неплохо получается!

– Нет уж! – пресек предложение г-н Персик. – Нужен независимый повар, который не знает о целебном свойстве яблочек! Не дай Бог…

– Вы на что это намекаете?! – зарычал г-н Бакстер.

– На том и порешили! – подвел черту губернатор. – Будем варить компот и лечить народ! На этом считаю наше заседание закрытым! Прошу всех разойтись и заняться текущими делами!

Члены городского совета покинули административное здание, расселись по дорогим авто и поспешили каждый в свою сторону. Несмотря на, кажется, найденный выход из сложившейся ситуации, в их душах было крайне неспокойно и тоска завладевала их сердцами.

– На всякий случай будь готова к отъезду! – сказал г-н Бакстер своей жене…

То же самое сказали своим женам и остальные. У кого жен не было, стали готовиться к отъезду самостоятельно.

Взгляд Генриха Ивановича Шаллера наткнулся на клубок синей шерсти, который лежал на шкафу. Из клубка торчали вязальные спицы, поблескивая в лунном свете.

Полковник был подавлен свалившимся на его голову. Всегда сильный, источающий мужественность, сейчас он походил на старика, измученного головными болями.

Глаза подернулись мутным, а обычно тщательно выбритые щеки чесались от клочкастой седой поросли.

– Хочу сойти с ума, – подумал Шаллер, глядя на спицы. – Сойдя с ума, я оправдаюсь перед самим собой… А может быть, я уже сошел с ума?.." Неожиданно полковник услышал жалобный вой, доносящийся из сада. Вой был протяжным, как будто кто-то умирал под вишневыми деревьями и просил о помощи.