Эмилиян Станев - Будни и праздники

— А почему ты пытался от меня удрать? Да разве это конь! Поджал хвост, как паршивая овца. А он еще хотел пустить его вскачь! — распалялся полицейский.

— Да, конь подвел: завалился некстати, хилая скотинка, а то бы ты теперь искал ветра в поле!

— Как он тебе шею не сломал. Отчего ты его не прирезал?

— Пожалел, — пропищал крестьянин и закашлялся. — Собирался заколоть… Тогда что бы ты теперь с табаком делал?

— Дурак, надо было избавиться от него. Не пришлось бы мне сейчас из сил выбиваться. А на что ты теперь надеешься, — с чего такой веселый? Неужели и впрямь думаешь, что я тебя отпущу?

— Ни на что не надеюсь, — отвечал мужичок, пуще прежнего давясь от кашля. — Дал бы ты мне кисет — скрутить цигарку.

— Пошел, пошел! Когда вниз спустимся, — сказал стражник.

Дорога становилась все труднее. Два тюка с табаком то всплывали вместе с крупом лошади, то вновь проваливались в темень. Животное нещадно сопело, жалобно скрипели веревки, трещало вьючное седло.

Служака снова заговорил, опасаясь, как бы мужик незаметно не сбежал от него.

— Тебя, кажется, Иваном Ягодкой зовут, а? — раздался его бас.

— Он самый.

— Наслышан я, что ты царь среди контрабандистов.

— Слишком много чести, — отозвался из мрака мужичонка.

— Ягодка, значит?! Ну и фрукт ты, братец! Лесники тоже твои закадычные приятели, спят и видят, когда тебя схватят с поличным. Вот, поди, обрадуются-то!

Говорят, ты и кору с лип обдирал, и дрова в лесу воровал, и рыбу незаконно промышлял. Как ты живешь? Есть у тебя земля, какое-нибудь ремесло?

— Живу, как бог на душу положит. Захочется рыбки — ловлю, холодно на дворе — еду в лес за дровами. А лыко денег стоит, его охотно берут сапожники.

— На тебя акты уже составляли?

— Да вроде еще нет.

— Вижу я, что ты за птица. С тобой ухо надо держать востро. Если что, как уже предупреждал, — сразу стреляю…

— Обойдемся как-нибудь без этого, — отделался шуточкой Ягодка.

— Ну вот и добрались до реки.

Во мраке проблескивал бурный поток. Запахло папоротником и сыростью. Конь неслышно топтался по мокрой земле. В шуме воды задержанный будто растворился.

— Эй, где ты? — окликнул его полицейский.

— Не бойся, — послышался негромкий голос Ягодки. — Присел тут на камень малость передохнуть. Ну, доставай теперь кисет.

Акцизный молча протянул его мужику.

— Поднялась водица, смотри-ка! — промолвил он при этом и беспокойно огляделся.

— Да тут брод рядом. Неглубоко, но течение страшное, — спокойно сказал селянин.

В темноте раздались удары огнива. Было слышно, как Ягодка натужно потягивает самокрутку. Огонь разошелся, и по плотной бумаге побежало желтое пламечко, осветив лицо курильщика — сморщенное, остроносенькое, с густыми взъерошенными бровями и маленькими озорными глазками.

Он сидел на валуне и задумчиво попыхивал из цигарки. Конь, склонив голову к его плечу, отрешенно смотрел на воду.

— Ну, давай переправляться, — распорядился стражник и расправил свои широкие плечи.

— Тебе-то просто, — озабоченно вставил Ягодка. — А вот мне…

— А что такое?

— Простужусь! Онучи-то чуть живы. На-ка, посмотри!

— Это меня не интересует. Я должен тебя доставить куда следует, а там хоть умри.

— Не могу, не пойду в воду, — заартачился крестьянин.

— Гляди-ка на него! — воскликнул полицейский.

Ты что, надумал надо мной куражиться? А то я быстро свяжу тебя!

— Ну и вяжи.

— Ив реку брошу.

— Хочешь на здоровье моем отыграться, — плаксиво произнес мужичок.

— А ну, пошевеливайся! — прикрикнул на него акцизный. — Хватит, нацеремонился с тобой. Какими только тропами вел меня, дьявол! Видать, нарочно завлек в эту преисподнюю.

Ягодка молчал. Полицейский схватил его за плечи и приподнял с камня.

— Уж не утопить ли меня здесь задумал? — проревел он ему в лицо.

Крестьянин тяжело вздохнул и слезно вымолвил:

— Дай мне хотя бы твои сапоги!

— Да ты кто такой?! — взбесился полицейский. — Уж не генерал ли, а то, может, еще повыше?

— Тогда разреши взобраться на коня.

— На коня, говоришь?.. Хорошо, влезай. Только смотри, раздавлю как гниду, если почувствую что-нибудь неладное, — нехотя согласился акцизный.

Мужичок ступил на валун и уселся поверх тюков, тихо промолвив:

— Только бы он реки не испугался.

— Тогда провалишься прямехонько в тартарары вместе со своей дохлой клячей! — взорвался полицейский, схватил коня под уздцы и потащил его за собой.

Вода забулькала у него под ногами. Лошадь послушно пошлепала за ним.