Эмилиян Станев - Будни и праздники

Парица обиженно опустила голову. Этот человек подшучивал над ней, как над ребенком. Ее отчаяние его забавляло.

Она перестала есть и молча глядела перед собой.

— Ты, молодка, никак на меня осерчала? — сказал с сочувствием крестьянин. — Прости, коли я тебя обидел. Только что ж ты не ешь? Худенькая ты, тебе надо есть, — и, усмехнувшись в усы, примирительно добавил: — Ну, уж раз тебе у нас не нравится, уезжайте. Дождись только Александра.

Он встал, надел соломенную шляпу и быстро зашагал к гумну.

Время подошло к обеду, а Алекси еще не вернулся. Парица ждала его в комнате.

После завтрака и разговора с хозяином она перестала отчаиваться и начала злиться. Теперь она всех возненавидела: и мужа, и себя, и этих «неотесанных» крестьян, которые оставили ее одну. Они, как и их соседи, начали веять зерно; веялка тарахтела не переставая и поднимала столб пыли, которая облаком нависла над двором. Под окном кто-то отбивал косу. То и дело покрикивал хозяин и ругался на кур, которые оголтело кудахтали, спасаясь от гонявшей их ребятни.

Парица лежала на кровати и слушала этот шум. Ей казалось, что сейчас она не живет, что никто и не подозревает о ее существовании, словно она обречена судьбой на вечное одиночество.

Посмотрев на свои ручные часики, она встала. Ей пришло в голову, что с Алекси что-то случилось, и злость сразу пропала. Ее всегда терзали подобные мысли, когда муж бывал на охоте. «Я пойду его искать», — решила она и оделась.

Когда она спустилась во двор, веять уже перестали.

— Куда собралась, молодка? — крикнул хозяин.

— Искать мужа, — решительно ответила она.

— Он тут поблизости, скоро подойдет. Сейчас сядем обедать.

— Нет, — сказала Парица, — вы мне покажите, где его искать.

Она была так настойчива, что крестьянин отступился. Он кликнул своего внука, десятилетнего парнишку, чтобы тот ее проводил.

Парица двинулась в путь вместе с мальчиком.

Сначала они шли той же дорогой, что и Алекси, потом пересекли накаленную солнцем стерню, солома на ней блестела и раздражала глаза. Вскоре деревушка исчезла за округлым холмом.

Парица шагала молча. Она обвязалась большим узорчатым платком. Теплое дыхание земли, пахнувшей травой и зерном, обдавало ее раскрасневшееся от жары лицо. Мальчик удивленно посматривал на нее и быстро шел вперед.

Они достигли оврага, обросшего ивами, листья которых, истомленные зноем, серебрились.

Вдруг сверху, с головы оврага, послышался выстрел. Глаза мальчишки радостно блеснули.

— Вон где палят, — сказал он и показал рукой наверх.

— Алекси! — нетерпеливо позвала женщина. — Алекси-и-и!

Ее голос заглох в тяжелой и сонной полуденной тишине. Никто не отозвался.

— Отсюда не слышно, — сказал мальчик и повел ее вслед за собой. Но Парица еще раз крикнула, и из глубины оврага донеслось сдержанное и короткое — есть!

— Ты возвращайся в деревню, — приказала Парица мальчику. Ей не хотелось, чтобы ребенок был свидетелем ее ссоры с мужем. Отправив его, она быстро пошла вдоль оврага.

Шла и время от времени тихо звала мужа. Но он почему-то молчал. И вдруг откликнулся где-то рядом. Парица вздрогнула и остановилась.

Алекси высунулся из какой-то кучи веток и отчаянно махал ей рукой. Лицо его, все красное, было сердитым и тревожным. Он был без шляпы, черные волосы упали на потный лоб. В руках он держал ружье, а из-за его плеча выглядывала морда пойнтера.

Парица смотрела на него с изумлением.

— Что ты здесь делаешь, Алекси? — воскликнула она и шагнула к нему, но он поднял руку и приложил к губам.

— Скорей, скорей, — шептал он. — Скорей иди сюда.

Она приблизилась в недоумении. И тогда вдруг увидела, что муж стоит в шалаше из веток, и, чтоб не ткнуться в них лбом, нагнулась и вошла внутрь.

С минуту она стояла в оцепенении, прижавшись к его спине. Он держал ружье в руках и внимательно всматривался в верхушки ив. Ей он не сказал ни слова, как будто ее присутствие было ему неприятным.

— Алекси, — сказала Парица и тронула его за плечо, — на что это похоже?

— А? Молчи… шш! — пробормотал он и вдруг поднял ружье и выстрелил.

Тупой и громкий звук отдался от боков оврага. Пороховой дым заполз в шалаш. Женщина испуганно вскрикнула. Она стояла, оглушенная грохотом, растерянная и беспомощная.

— Мирет, Мирет, подай! — кричал Алекси и махал рукой в направлении оврага.

Собака ворвалась в шалаш с убитой птицей в зубах.

Алекси извлек добычу из ее пасти, приготовил ружье и опять стал ждать.