Сергей Минаев - Media Sapiens-2. Дневник информационного террориста

— Жёсткие времена были, — констатирую я.

— Так для кого-то они и не прошли, — Никитос с интересом посмотрел на меня, — ты нормально себя чувствуешь?

— Ну, так, — я пожал плечами, — не очень, если честно.

— Оно и видно. Я тут офигел, узнав про тебя в газетах да по телику. Во дела, в натуре, да?

— Это точно. Слушай, а куда Епифанцев делся? Я ему звонил, а у него абонент временно не обслуживается.

— Сашка-то? А… Он как всю эту тему про Грузию увидел, сразу взял семью в охапку и в отпуск. В Испанию. Я его на самолёт провожал.

— Надолго он в отпуск-то?

— Сказал, после выборов приедет. «Когда третий срок начнётся, сразу и вернусь». Реально так и сказал.

— Тьфу, бля. И этот туда же. Третий срок, третий срок… Ему-то чего с него? У него долговременные инвестиции?

— Это я не в курсе, Антох. Ты лучше скажи, как ты в живых остался?

— По-моему, это ненадолго, — вздыхаю я, — максимум на неделю…

— Ладно, я тебя вопросами грузить не буду, и так ясно, что рамс у тебя с кем-то кривой пошёл. Чем мог, помог бы, но, это…

— Боишься? — Я попробовал взять Никитоса на извечное пацанское «слабо». — Или весовая категория не твоя?

— Антон, — Никита по-доброму улыбнулся, — я после твоей комбинации с «Зевсом» впишусь за тебя перед любой братвой. Хошь перед пиковыми, хошь перед славянами. Только не перед телевизионщиками.

— Ты мастеров по ремонту техники боишься? — смеюсь я.

— Типа того. Если они даже такому залеченному телевизионному мастеру, как ты, хвост накрутили, значит, ребята серьёзные. На государственном уровне. А я в этот стос не играю. Могу лавэ в долг дать, — Никита делает паузу, — немного. Могу какую тачку одолжить. А всё остальное — это уже извини. Это уже терроризмом попахивает.

— Хе, — я криво ухмыляюсь, — быстро ты наблатыкался про терроризм говорить. Да уж, пропаганда государственная знает свою аудиторию.

— А что делать, Антох, — Никита скорчил сиротскую рожу, — у меня же восемь классов и «путяга». Я только и верю, что Господу Богу да телевизору (прости, Господи), — Никитос перекрестился, — рассказывай, чего хотел, мы уже на второй круг по Садовому идём.

— Скажи, брат. Если на человеке пояс шахида надет, а в него стреляют, что будет? Сдетонирует пояс?

Никита резко вырулил к обочине, остановил машину и повернулся ко мне.

— Ясен день — сдетонирует. А тебе зачем?

— А сколько человек вокруг положит?

— Да сколько будет, столько и положит. Особенно если начинён чем. Антох, может, ну его к лешему? Может, ты сдашься властям? Безвинные люди погибнут же…

— Ты про что?

— Про это… ты ж теракт хочешь заебенить? — Никита смотрел на меня глазами грустной феи. — Сдайся, а? Расскажи про всю эту свою звездобратию ФСБ, тебе, может, ещё и дадут награду какую. Например, орден Славы…

— …и Вовы. Точно дадут. Никитос, ты дурак, что ли? Мне пояс шахида для самообороны нужно. На меня охота идёт, врубаешься?

— И че?

— И то. Я завтра к бывшему шефу пойду. Либо они меня отпускают за границу с бабками, либо я всё это гнездо оппозиции разношу к чертям.

— А… тогда да… тогда дело другое, — Никитос кивнул головой, хотя ясно было, что до конца он мне не верит, — оно, конечно, да… Может, тебе ещё ствол? На всякий случай?

— Давай, чего уж там, — я опустил окно и плюнул, — только это… у меня тут денег нет. Могу тебе кредитную карточку дать. Она у меня дома спрятана. Счёт в Швейцарии, на нём двадцать тысяч. Пин код…

— Не надо, — Никита положил обе руки на руль, — отдашь потом. Когда поднимешься.

— Куда? На небеса, что ли? — рассмеялся я.

— Типун тебе, — Никита снова перекрестился, — короче, пиши телефон… Магом зовут.

— В смысле маг и волшебник?

— В смысле Магомет. Ты с шутками-то аккуратней. Он человек религиозный…

— Дураку ясно. С таким-то именем.

— Позвонишь, скажешь, что от Исы и что замазка нужна. Для наружных работ. Запомнишь?

— Запомню. Хе… замазка, бля. А Иса… это кто?

— Какая тебе разница?

— Ну вообще-то никакой…

— Да. Только уточни, что для наружных, а то он тебе вместо пластида… в общем, не забудь…

Я записал городской номер. Положил бумажку во внутренний карман, достал сигареты. Мы молча покурили, переглянулись, и я открыл дверь.

— Спасибо тебе, Никитос, бывай, — попрощался я.

— Ни пуха… — сказал Никита голосом работника морга, — давай. — В его взгляде явно отразилось моё имя, зачёркнутое красной ручкой.

Я пошёл вперёд, по Садовому. Через несколько метров со мной поравнялся «Хаммер» Никитоса и опустилось окно: