Сергей Минаев - Media Sapiens-2. Дневник информационного террориста

— По ящику сказали в новостях. Ну что, вздрогнем по одной?

Выпили. После минут десять сосредоточенно жевали. Васька хрустел огурцом, я, сконцентрировавшись на телеэкране, метал салат, практически не чувствуя вкуса. Признаться, я порядком соскучился по новостям. Можно сказать, что у меня начались информационные ломки. Я сидел, щёлкал пультом и впитывал медиа-потоки всеми порами. По РТР шла передача, рассказывающая об истории Останкинской башни:

— Старожилы всегда называли Останкино местом гиблым и проклятым. В истории Останкино впервые упоминается в 1558 году. Тогда владельцем села Останкинское был боярин Алексей Сатин. Однажды явилась к нему некая сгорбленная старуха и заявила: «Не распахивай землицу, не тревожь. На костях, на останках она древнего люда, потому и Останкино зовётся. Коль ослушаешься, прокляну это место и твой род в придачу». Не послушал её боярин, прогнал старуху, а через несколько дней был схвачен и казнён по приказу Ивана Грозного.

— Во ерунда-то какая, — оживляется Васька, — и чего только нам не втирают.

— Тсс, — я прикладываю палец к губам, давая понять, что мне эта программа интересна, — Вась, дай послушать.

— Все последующие владельцы этой земли либо умирали безвременно, либо исчезали бесследно, вплоть до графа Шереметева, выстроившего знаменитый Останкинский дворец. Да и освятить тот дворец не удалось: дорогу приглашённому митрополиту Филарету преградила слепая старуха. Шереметев создал знаменитый театр, который посещал император Павел I. В одно из таких посещений явилась горбатая вещунья, что-то шепнула ему и исчезла. Вскоре Павел был задушен. Сейчас здесь стоят многоэтажки, знаменитые печальной статистикой самоубийств. Эти дома иногда называют «раем для самоубийц». Так что неудивительно, что в день тридцатилетия Останкинской башни 5 ноября 1997 года горбатую бабку видели в отдалении от пышного торжества. Она появлялась то в одном месте, то в другом, тыча когтистым пальцем в небо, туда, где рассыпались разноцветными искрами огни праздничного фейерверка.

Сюжет закончился, а я вдруг вспомнил бабку, встреченную мною прошлой весной. «Не ходи на башню»… Так вот какую башню она имела в виду… Интересно, кто же она?

— Рассказывай, че там в Грузии случилось, — чавкая огурцом, спросил Васька, вырвав меня из воспоминаний, — война будет или нет?

— Да будет, скорее всего, — отстраненно отвечал я, уткнувшись в ящик, — как не быть.

— А ты чего там делал, на границе? Как шпион, что ли?

— Почему как шпион — как разведчик. Моя группа прибыла с заданием. Выяснить, не прячет ли Грузия…

Я переключил на Восьмой канал и увидел Вадима, дающего интервью. Вид у него был очень скорбный. Я прибавил звук:

«…и Антон был в этом примером для всех нас».

— Сука, — шёпотом сказал я.

Вадима сменил диктор, который начал рассказывать о международных новостях.

— Антох, кого прячет-то? — вернул меня из телевизора Васька. — Ты заснул, что ли?

— А, Грузия… террористов чеченских. В ущелье этом… в…

— Панкисском, — подсказывает Васька. — Выпьем?

— Наливай!

— Ухх, — крякает от удовольствия Вася, — хорошо. Антох, скажи, а там реально вся эта стрельба была? Как все на самом деле-то было?

— Да не было ничего. Просто грузины решили вторгнуться на территорию России.

— Вот гады!

— А наши дали им отпор. Соль передай, пожалуйста. Спасибо.

— А почему по телевизору говорят, что ты погиб? Что ты был этот… ну… короче, который против России… правозащитник, во!

— Это, Василий, злые языки меня хотят дискредитировать. Наговаривают, суки. Называют правозащитником.

— Ага. А про смерть твою тоже они придумали?

— Не придумали. Они на самом деле думают, что их наёмники меня на границе убили, а я вот он — живой! Наливай ещё!

Я переключаюсь на Восьмой канал и вижу там какой-то документальный фильм. Хотел было переключить, и тут мне слышится знакомый голос за кадром, читающий также до боли знакомый текст:

— Словно Прометей, он нёс людям пламя гражданских свобод, либеральных ценностей и будущего. Этот человек противостоял Системе, когда все предпочли склонить перед ней головы…

Камера показала меня, прикованного к скале, с торсом атлета и лицом мученика. В тот момент, когда тьма на экране сгустилась и из правого верхнего угла экрана уже готов был вылететь орёл, Васька разразился гомерическим хохотом:

— Антох, это же ты, гы-гы-гы-гы. — Он качнулся на кресле назад так, что чуть не перевернулся. Дрыгнул ногой, чтобы восстановить равновесие, и снова заржал: — Прометей, епта. Не, ну чего только не придумают… Слушай, ну ты сегодня по всем каналам. Как Иосиф Кобзон!