Энн Ветемаа - Сребропряхи

Карл-Ээро согласился, что если так, то все в полном порядке, он обещал и сам приехать на некоторые пробы. Но затем задумался: ну а если с этим «французским вариантом» будут неприятности? Есть ведь люди, которые во всякой ерунде чего-нибудь да найдут. Даже в том, что сделано со вкусом.

И Карл-Ээро Райа предупредил своего молодого друга о сугубой осторожности. Предупредил по-дружески, но настоятельно…

Медведь словно предчувствовал свою скорую смерть — он захворал. Будь на его месте человек, это могло бы считаться удачей, ведь приговоренных к смерти лечат перед исполнением приговора, этот милосердный, но, с другой стороны, циничный обычай и сейчас еще существует во многих странах. Однако в отношении медведей таких правил нет. Тем не менее в график съемок внесли небольшое изменение просто потому, что вид у медведя был неважный. Привезли ветеринара, медведь получил лекарство и пару укрепляющих уколов. Дело в том, что зверь со свалявшейся шерстью и гноящимися глазами был недостаточно достойным противником Румму Юри.

Вообще эту смерть готовили тщательно, чтобы вышел действительно потрясающий номер. Мадис Картуль консультировался со специалистами (каких только специалистов нет на свете!) и узнал от сведущих людей, что для цветного фильма применение обычного револьвера не лучший вариант. Более впечатляющий результат достигается при помощи капсюля, который крепится в шерсти медведя, соединяется проводами с источником тока и в нужный момент взрывается. Такой способ применяют и тогда, когда нужно имитировать расстрел людей. Правда, с небольшой, но существенной разницей: под капсюль подкладывается стальная пластинка, так что осужденный на смерть получает только терпимый удар. Взрыв капсюля в высшей степени эффектно вырывает куски шинели или рубахи, и зрители, заплатившие в кассу деньги, получают за них потрясающее зрелище. Не имеет значения, веселое или грустное это зрелище. Таким образом можно сохранить жизнь и медведю — нужно только раздобыть подходящий кусок медвежьего меха, под который укрепить предохранительную пластинку; однако медведя в зоопарке списали, а в качестве домашнего животного никто из кинодеятелей заводить медведя не собирался. Идея спасения зверя не нашла приверженцев, а заступничество Мати не приняли всерьез, поскольку именно ему были поручены обязанности палача. Ведь когда сам должен убивать, мысли о милосердии возникают скорее. Вообще последнее время над Мати многие посмеивались, потому что Вероника позволяла себе намеки на его отношения с парой Марет — Мадис, затрагивающие мужскую честь Мати. Марет его избегала, а Мадис и раньше не обращал на него внимания. Одним словом, проект помилования поддержки не получил.

Но вспомним же наконец об истинном герое фильма! Как по сценарию должна была свершиться расправа над Румму Юри? Следует признать, что в достаточной степени драматично. Собственно говоря, именно такие сцены и происходили в эпоху раннего средневековья. Говорят, в одном из подвалов замка Курессааре содержался медведь, жертвы сбрасывались туда через потайной люк; маловероятно, что в прошлом веке могло происходить нечто подобное; впрочем, как заявил товарищ Синиранд, фильм не претендует на бытовую и историческую достоверность. На философскую — это дело другое! Да и Румму Юри, дескать, собирательный образ, художественное обобщение судеб и характеров народных мстителей. Мадис не стал с ним спорить просто потому, что решил снять сцену с медведем как сон Румму Юри…

Итак, по сценарию, Румму Юри должен провалиться в медвежий подвал, но, разумеется, он и там не теряется, а убивает зверя наповал из револьвера, подаренного ему влюбленной барышней.

Тут уж Хелле разошлась вовсю — эта сцена вполне удовлетворила ее страсть к мистике и жажду ужасов, — она разделала старый подвал для картошки по всем законам thriller'a, получилось настоящее страшное подземелье. Мадис не препятствовал ей, позволил даже кости на полу разложить (почему бы Юри не увидеть во сне кости?).

Перед Мати стоит довольно сложная задача, но после неудавшегося протеста он, как видно, подчинился. Провел проводку, замаскировал ее, рассчитал нужный заряд. Он пи с кем не вступал в разговоры и, по-видимому, смирился с обстоятельствами. Пожалуй, даже более того, потому что в последнее время на его лице часто появлялась странная улыбка.

Больше всех забот было, как всегда, у Мадиса Картуля. Набегавшись за день, вечерами он, лежа в своем номере, часами пялился на потолок — белый прямоугольник с пропорциями киноэкрана, tabula rasa. Сцена убийства медведя не являлась особой проблемой, ломать голову приходилось над тем, что предшествовало этой сцене. Никак не удавалось вдохнуть жизнь в последнюю сцену с баронской золовкой и Юри. А это была очень важная сцена. Девушка предоставляет Юри возможность спастись, но он отвергает эту возможность, хотя понимает, что едва ли выберется из замка живым. Конечно, он не опасается этой медвежьей ерунды (это же просто сновидения), однако ему известно, что вот-вот в замок должен прибыть настоящий родственник барона, хорошо известный в петербургском обществе, любимец батюшки-царя. За Юри уже идут по пятам, наверняка догадаются поискать его и у этой доброй девушки. Надо немедленно спасаться, бежать вместе с девушкой, но Румму Юри не пристало бежать вместе с дворянкой, это никак не сообразуется с его мужской гордостью, гордостью разбойника с большой дороги. И в самом деле уйти невозможно, это понятно даже Мадису Картулю, ведь, в конце концов, он же не пародию на народного героя делает, все изменения он хочет внести только во имя реализма, только для правдоподобия. Мадис Картуль отнюдь не пародист.