Е. Бирман - Игра в «Мурку»

— Благодарю, служим! — ответил наконец полковник бодрым голосом.

— И хорошо служим, — сказал Голос Сверху.

Полковник не торопился радоваться, мало ли куда еще этот разговор выведет. В России любят разговоры с наклонами.

— Вы что пьете по торжественным случаям, полковник, водку или коньяк? Или перешли на виски, вы ведь у нас — либерал? Знаем! — Голос Сверху затормошил телефонную мембрану хриплым смешком. — Знаем, знаем, хорошему коньяку отдаете предпочтение, вы ведь у нас, полковник, человек со style-ом.

«Да что ж он тянет кота за яйца? — подумал Громочастный. — Что еще за намек насчет style-а?»

«Так точно, люблю добрый коньячок», — чуть было не сказал полковник и поморщился. Зачем почти сказал он это слово — «добрый», будто майором Прониным хотел прикинуться? Потому до сих пор только полковник, что чувствовали в нем всегда червоточинку, пусть маленькую, но там, Наверху, обоняние и прочие тонкие чувства — отменные.

— Так точно, люблю хороший коньяк, — сказал Громочастный твердо. «Чересчур твердо», — опять недовольно подумал он о себе.

— Ну что ж, наливайте в бокал коньячку, купите лучший, — снова хохотнул Голос Сверху, — не каждый день приходится генеральские звезды в коньяке обмывать.

— Благодарю за доверие! — рявкнул Громочастный в трубку и добавил уже мягко: — И за признание.

— Признали, признали, — сказал Голос, — сам Молодой Хозяин предложил. Понравилось ему, что за бизнесом дела не забываешь, и шутка твоя с Теодором тоже понравилась. Сам знаешь, он у нас с чувством юмора, сам пошутить иногда не прочь. Не то что Старый Хозяин, тот, если и отпускал шутку, так у кого-нибудь тут же кровь из ушей. Да что вспоминать, одним словом — грузин. Н-да… Понимаешь, генерал, Молодой Хозяин — это ведь со времен Петра Великого, если не от Рюрика, необходимейшая государственная должность в России, под нее и личность должна быть. Проку большого от этой истории с Теодором нет, сказано было о самом деле, — продолжил Голос, — но то, что сделано не топорно, со вкусом, за это нужно полковника отметить. Ну и казачку твоему, Пронину, — подполковника, а то что же он, член правления банка, а все майор? Того и гляди, анекдоты о нем станут рассказывать.

— Благодарю, передам, — сказал Громочастный уже спокойнее.

— Передай, передай, — сказал Голос Сверху и как будто задумался, а затем продолжил с большой серьезностью и даже некоторой торжественностью: — Мы, генерал, естественная власть в России, власть навсегда. Да так всегда и было. Стоило Ивану Грозному захотеть, и заполыхала опричнина по всей Святой Руси. — Голос закашлялся. — Ну, ты там не пугайся, генерал-либерал, — засмеялся Голос, — к прошлому возврата нет. Молодой Хозяин — европейского покроя должность. Поэтому что для величия России — пожалуйста, но никаких излишеств!

— Понимаю, — сказал генерал Громочастный.

— Да, еще. В каком звании закончил Теодор резервную службу в нашей армии?

— Старшим лейтенантом.

— Ну, значит, и ему звание капитана российской спецслужбы. Это Молодой Хозяин тоже предложил.

Два Голоса, оба с хрипотцой, какое-то время смеялись по

неизвестному нам каналу специальной связи.

— В резерве, — хохотнул-булькнул Голос, и тут же оба Голоса двинули смех из нижней октавы в верхнюю и подняли амплитуду, будто невидимый кто-то потянул ползунок басов влево, а громкости вправо.

Потом распрощались, а следом отправились телефонные трубки в штатные блиндажи телефонных трубок специальной связи, причем трубка Голоса Сверху — секундой раньше.

А в третьем эпилоге встречаем мы Серегу почти в исходной точке нашей истории, то есть около тель-авивской «марины», чтобы еще раз пройтись вместе с ним по набережной, из конца в конец. Ну что делать — любим мы это: гулять по тель-авивской набережной. Хорошо там по вечерам, когда не жарко, когда отряхивает уже с сандалий песок запоздалый купальщик, а подружка его подставляет под струю пресной воды такую славную ножку, что уже не смотришь, куда идешь, а только будто бы на море. Ну, и море тоже хорошо! Блестит, ускользает вдаль, покажет пароходик, яхту, принесет на берег серфиста на доске, лизнет песок, послужит вместе с небом фоном для самолета, а главное — обласкает душу и не запросит за это даже самой мелкой монеты.

А Серега на променад вышел сегодня не один, а в сопровождении бывшей своей агентуры. Именно в сопровождении, потому что идет он впереди всех, будто король рынка «бэ сиртей бурекас» (в фильмах левантийского содержания и формы). В таком фильме не обязательно король рынка — главный герой. Это может быть строительный рабочий, а фильм может начаться с того, что этот рабочий, небритый, в майке, долго идет по «атар бния» (стройплощадке) и говорит «Ма нишма?» («Как дела?») всем без исключения рабочим на стройке, будто эти рабочие и в самом деле евреи, а не заезжие румыны, которые по субботам сидят на корточках с пивом и провожают глазами прохожих, пытаясь понять, откуда у них деньги взялись на все эти стройки. Но ни одному строительному рабочему, будь он хоть румын, хоть кто угодно, не разгадать загадки. И мы им в этом не помощники. Вот и автор, скажут, когда закончил работу на своей стройке? Откуда взял время сочинять истории? Небось еще и издаст книжечку за собственный счет? Устроит презентацию с угощением, похожую на бар-мицву.