Е. Бирман: Эмма

Был первый рабочий день недели, но я был свободен и решил прогуляться вдоль набережной. Одна и та же небольшасены дя стоянка обычно оказывается на моем пути первой, на которой имеются свободные места. Когда я выходил из машины, меня уже караулил сторож нехитрого предприятия. Я по привычке называю этих людей сторожами, хотя уверен, что подстерегают они исключительно владельцев автомобилей, чтобы обменять квитанцию на пару десятков шекелей. Интересно, что сделает этот «сторож», если заподозрит, что за машиной явился отнюдь не ее владелец? Вызовет полицию? Попросит предъявить квитанцию? Ох, вряд ли. Их гораздо правильнее было бы называть билетерами. Они, по-моему, довольно часто меняются, уж этого, попадись он мне когда-нибудь раньше, я бы запомнил. Билетер-сторож. Странный субъект: низкорослый, худой с опухшей физиономией, в целом напоминающей расчесанный первый весенний (потому особенно сочный) комариный укус. Взгляд его сначала уперся мне в переносицу, потом скользнул нетерпеливо по виску, плечу, по правой руке, в которой должны были появиться деньги в уплату за предоставляемую услугу. Его мысли, потревоженные, видимо, моим вторжением, вскоре, однако, успокоились и вновь расселись на прошедших выходных днях, как воробьи на голых ветках. Прибавьте непрерывное бормотание, состоящее из одних проклятий, адресованных, впрочем, явно не мне, а просто поднимавшихся из его горла как пена, и вы поймете мое удивление по поводу снисходительности и толерантности работодателя, нанявшего этого жутковатого типа.

Сверх необходимого минимума для всякой платной стоянки — участка земли, ограды и билетера — здесь имелось только асфальтовое покрытие без разметки. Не предлагались ни прохладительные напитки с соломинками, ни цветок в петлицу; металлоискатель, похожий на миниатюрную бензопилу, не прижимался к пояснице, не скользил поверх карманов. Поэтому я счел, что обмен прямоугольниками (его квитанция, отпечатанная на рыхлой бумаге, и моя элегантная не рвущаяся зеленая купюра с прозрачной звездой на углу) завершает процедуру парковки автомобиля. Но оказалось, что в данном случае — это не так. Я всего лишь неторопливо просунул руки в рукава куртки (показалось ветрено), расправил ее на себе, нажал кнопку на ключе зажигания (машина отозвалась тремя миганиями, согласившись, так уж и быть, постоять в этом явно небезопасном месте пару часов ради полезной для моего здоровья прогулки с вдыханием свежего морского воздуха), и тут я с удивлением обнаружил за своей спиной все того же «сторожа» с лэптопом в руках. Он предложил мне купить его, и нисколько не был удовлетворен моим утверждением, что лэптоп, и поновее этого, у меня уже имеется. Более того, его взгляд, окончательно освободившийся от недавних мыслей и воспоминаний, теперь омывал мою голову и пылал нескрываемой ненавистью. К кому? К чему? Ко мне? К этому небольшому лабиринту автомобилей? К своей противоречивой должности? Этого я так и не понял, но сразу почти догадался, почему он решил продать вещь именно мне — он видел, с какой осторожностью я парковал свой новенький автомобиль, тщательно оценивая радиусы поворотов соседних машин, могущих задеть мою, если им случится выпутываться из этой автомобильной западни раньше меня. Если я не куплю у него эту дрянь, подумалось мне, он, чего доброго, отыграется на моем пятидверном друге, например, оставит на нем длинную царапину. Я уже не был уверен, не пнет ли он его ногой в тонкостенный задний бампер, если я, возмутившись, немедленно покину стоянку. Он хотел получить пятьсот шекелей за отнюдь не новый, черт знает, каким количеством вирусов зараженный компьютер, но я вывернул перед его носом кошелек, показав, что больше трехсот у меня нет. На мое издевательское предложение выписать чек, он ответил плевком под ноги, слишком обильным, как я успел отметить, для такого субтильного гражданина. Триста шекелей — вот цена, за которую мне досталась эта вещь.

Я существенно сократил время прогулки, а на прощанье перед тем, как сесть в автомобиль, обвел взглядом стоянку, желая еще раз увидеть эту жуткую рожу. Но он затаился где-то между машинами или в своей мизерной будке с решеткой. Покидающие стоянку клиенты его, конечно, не интересовали. Не интересоваться моим отбытием у него были и более веские причины.

Вернувшись домой, я протер лэптоп смоченной в спирте ваткой и тщательно вымыл руки.