Михкель Мутть - Международный человек

Рудольфо проскакал мимо Фабиана и Андерсона и скомандовал: “А теперь, молодые люди, вы должны так сплясать, будто за вами черти гонятся! Это приказ”.

И Фабиан, который не был любителем танцев, и Андерсон, тоже не из танцоров, принялись прыгать, как зачарованные.

Яак Екабс пригласил танцевать Айно Найстепуна. А Рудольфо вдруг остановился перед президентом и сказал, что в Эстонии на деревенских праздниках пляшут быстрые танцы и мужчины танцуют друг с другом, и потащил президента отплясывать бешеную польку. Телохранитель инстинктивно рванулся к президенту, но ветеринар-психиатр дала ему знак, что бояться нечего.

Танец напоминал Фабиану пляску из какого-нибудь фильма о Диком Западе, и находящимся в помещении он тоже показался по-голливудски своим.

“Джон, ты только посмотри, что этот человек со мной делает!” — крикнул президент министру обороны.

Когда танец окончился, он объявил:

“Джентльмены, с вами было очень приятно. Мне сегодня не придется бегать три мили после работы”.

Присутствующие от души рассмеялись. Наверняка президент шутил так не каждый день. Запыхавшись, все вышли вслед за Рудольфо, провожаемые веселым смехом и словами прощания офицера протокола и секретарши, наблюдавших все это действо.

В ста метрах от дома, на лужайке, их ждала группа людей — среди них пара операторов и несколько аккредитованных журналистов.

Им навстречу поспешили представители местного эстонского сообщества мистер Кийр и мистер Тоотс, оба были в штанах для игры в гольф и шерстяных чулках. Оба хлопали в ладоши.

“Это превосходно! — воскликнул мистер Кийр. — Это рекорд!”

А мистер Тоотс добавил:

“Вы устояли и вызвали интерес”.

“Официально прием длится двадцать минут, а вы выдержали целых двадцать шесть”, — пояснил мистер Кийр.

“Латыши продержались — девятнадцать, а Белизе — только девять”, — добавил мистер Тоотс.

“Можно сказать, что свобода и признание в кармане. Вы уже независимы”, — кудахтал мистер Кийр.

И журналисты выражали им признание.

“Это, несомненно, отличный результат”, — было их единодушное мнение.

“Как вам удалось так долго продержаться?” — поинтересовался представитель местной духовной радиопрограммы.

“Потому что ваш президент умеет так хорошо танцевать”, — ответил Рудольфо.

Андерсону никак не удавалось вставить свое слово, и поскольку сейчас на территории резиденции осталась последняя возможность это сделать, то он выкрикнул: “За что он только зарплату получает?”

А Фабиана охватила паника, ему вспомнилось данное обещание открыть банку консервов и съесть кильку на пресс-конференции. А банка осталась в отеле.

Триумф

Хотя и этим утром, как обычно, к ним заходила Рутть Ныммелийватеэ со своим традиционным термосом, мало-помалу их начал одолевать голод. Успех в резиденции и хвалебные отзывы журналистов это, конечно, приятно, но ими сыт не будешь. И, как назло, никто не пригласил их в этот день ни на обед ни на ужин. Фабиан, Екабс и Андерсон решили пойти перекусить в Макдоналдс. По крайней мере, это их кошелек позволял, несмотря на безумные траты на такси. Возник только один вопрос: звать с собой Рудольфо или нет? Они решили в пользу первого варианта и, похоже, поступили правильно. Шеф был доволен.

Когда они стояли в ожидании своей порции картофеля-фри, шеф задал хлопотавшему за стойкой смуглому юнцу — он мог быть из Пакистана — свой традиционный вопрос:

“Вы знаете, что такое Эстония?”

“Нет, — засмеялся юнец, выдавливая кетчуп в их пакетики с картошкой. — А с чем это едят?”

“Это не едят, — улыбнулся Рудольфо. — Это самая демократичная страна в мире. Там даже президенты ходят в Макдоналдс”.

Потом они посидели в уличном кафе и полакомились мороженым с клубникой.

“Интересно, они нас все-таки зарегистрируют или нет?” — подумал вслух Андерсон, сунув клубнику в рот.

Вера шефа была непоколебима.

“Они все равно вынуждены будут это сделать. Зачем им лишнее пятнышко на их совести и репутации? Разумеется, глушитель для личного автомобиля им важнее, чем наша независимость. Поэтому они вряд ли посвятят этому вопросу более двух минут. Причем они могут это сделать, стоя рядом над писсуарами!”

“Хи-хи-хи!” — захихикал Орвел, ожидающий их у входа в резиденцию.

“О-о, и ты тоже здесь”, — удивился Рудольфо.

Шеф в виде исключения попросил Андерсона уже вечером принести несколько газет. Естественно, ему было интересно узнать, что там о них пишут. Разумеется, напечатано было мало. О них написали в рубрике “Жизнь и люди”. Статейка называлась: “У мужчин маленького государства красивые ноги”, там в основном сообщалось об умении Рудольфо танцевать. Вечером по телевизору снова показывали американский футбол.