Владимир Топорков - Наследство

Но три дня назад, когда утром Егор заскочил после ночёвки на базе, она не выдержала:

– Может быть, совсем туда переберёшься? Ночным сторожем.

– Ты что, Лариса? – Егор был не готов к этим словам, и глаза его испуганно округлились. – Каким сторожем?

– А врачиху новую охранять… Вдруг воры там заведутся, украдут красавицу…

– Ты о чём? – багряным осенним листом вспыхнуло лицо Егора, пятна, как малиновые всполохи, выступили на шее. – О какой красавице, – не понимаю… Ты вроде ревновать меня решила?

И, справившись с собой, погасив румянец, хохотнул привычно:

– Когда ревнуют – значит любят. Верная примета. А я-то думал, что ты меня давно разлюбила. Всё помалкиваешь, грустными глазами на меня глядишь, сожалеючи как-то… – неприкрыто издевался Егор, и Лариса сказала твёрдо, как о давно решённом:

– Я в отпуск уезжаю.

– На машине?

– …Так что у тебя время будет подумать о нашей совместной жизни.

– Видать, ты сегодня с левой ноги встала, – и Егор пытался схватить её за руку, но Лариса, отступив на шаг, сухо произнесла:

– А я сегодня вообще не ложилась! Ждала, когда ты с гулянки возвратишься…

И такая сонная тишь, как в зимнем лесу, установилась в доме, что в висках захолодело. Егор долго беззвучно шевелил губами, хотел что-то произнести, может быть, признаться. Сейчас Ларисе это было бы легче перенести, видно, перекипела душа. Но Егор никогда мужеством не отличался, в этом Лариса убедилась. Видимо, думает сейчас Егор, что Лариса встрепенётся от его слов, побежит в райком жаловаться на мужа. А Егор страшно боится, что ляжет пятно на его репутацию.

Стишки едкие недавно прочитала где-то Лариса, и две «строчки запомнились про то, чем привлекают мужей: «Итальянка – грацией, а русская – судом и парторганизацией». Зря боится Егор, потерянное не вернёшь…

Тогда, в пылу спора, слова об отпуске сорвались сами по себе, а потом, уже после ухода Егора, она спокойно всё обдумала и пришла к выводу – в её положении именно так и надо поступить. Она бы и раньше это сделала, но умерла тётя Стеша, и Лариса, представив, как трудно сейчас Жене, осталась. И правильно поступила. Благодарен ей Бобров, у него даже глаза теплотой наполнились, когда она в дом к нему с девчонками из своего класса пришла.

Гудит за окном дождь, только громовые раскаты стали глуше, да молнии реже взрывают темноту комнаты. И кажется, глуше стала тоска на душе. Вспомнила Боброва, и померкла злость и обида на Егора, словно темнотой этой проглотило. Хорошо, что на свете есть Женя.

И мысль, радостная, успокаивающая, пришла, как спасенье. Наверное, сохранилась где-то в глубине души любовь к Боброву.

Бобров шёл на работу и размышлял о том, что сегодня, после такого дождя, лучше всего перебросить технику на вывозку навоза, всё равно в поле ничего делать не придётся. Не заходя в контору, отправился в бригаду к Мишке Приставкину, и тот его распоряжение на этот раз принял без лишних разговоров:

– Правильно, Евгений Иванович. А то будут трактористы слоняться без дела по стану.

Заглянул и в бригаду к Ивану, радостно для себя отметил: разумный человек бригадир! Оказывается, он уже распорядился навесить погрузчик, подцепить к тракторам тележки.

У трактора заметил Степана, посоветовал:

– Благодать какая… Самое время окучивать…

– Конечно, – сказал Степан и спросил участливо: – Как ты, Женя?

Бобров неопределённо махнул рукой, и Степан тихо проговорил:

– Понимаю… Эх, подвела тётя Стеша. Ведь оно как в жизни получается? Живёт человек в напряжении, и все болячки от него отскакивают. А чуть расслабится – тут его, как из засады, хворь косит. Она, тётя Стеша, впервые за долгие годы, может быть, у тебя по-человечески жить стала, а смерть её тут и подстерегла. Ты крепись, Женя…

Возвращаясь в село, думал Бобров, что, наверное, в чём-то прав Степан. В последнее время тётя Стеша отошла душой, посвежела, налилась румянцем, как спелый помидор. Только сердце, надломленное горькой судьбой, сохранило в себе тяжкие отметины. Они и свели в могилу старую.

На сельской улице Евгений Иванович столкнулся с Ларисой. Она торопливо шагала, разбрызгивая грязь, с большим чемоданом в руке.

– Значит, и в самом деле уезжаешь?

– Пока в отпуск, пока в отпуск, Женя, – быстро ответила Лариса.

– Давай помогу.

– Ой, спасибо, – опять торопливо ответила Лариса, – вроде ничего в нём нет, а тяжесть, как от камней.

– А что ж Егор не проводил? Мог бы и машиной помочь… Яркой краской запылали щёки Ларисы.