Владимир Топорков - Наследство

– Вот видишь, ведь Виктор Васильчиков – князь, царский сановник, а землёй владел, надо сказать, с умом, стремился наибольшей выгоды достичь при наименьшем уроне для земли. Я недавно поехал в Москву, нашёл эту статью, прочитал и удивился: многие мысли и для нашего времени актуальны, будто из сегодняшнего дня выводы сделали. А ведь статья в 1869 году написана. Вот, послушай, я специально в блокнот выписал некоторые строки, – и Николай из кармана пиджака маленькую синюю книжицу извлёк, читать начал: – «С детства приучились мы смотреть на чернозём средней и восточной полосы России как на неистощимый источник богатства, как на Палестину, как говорят в народе, без удобрения и даже тщательной обработки производящую обломные урожаи. Нет ничего безотраднее, когда всё зависит от климатических случайностей – от дуновения юго-восточного ветра, приносящего то неожиданные морозы, то продолжительное ненастье, или от мглы и удушливого зноя». – Закончив, уставился на Боброва, спросил с волнением: – Ну, как?

Бобров кивнул, но говорить ничего не стал – стыдно стало говорить сейчас Николаю, что этому полю злая воля Дунаева недобрую службу сослужила.

Но Артюхин не спеша поднялся, с брюк отряхнул прилипший песок, взял Женьку за плечо, подтолкнул вперёд.

– Молчишь, удивлён? Я тоже, когда эти строки прочитал, поразился – значит, и раньше люди задумывались, как спасти землю, как сделать, чтоб на ней урожай тучный был. Кстати, Васильчиков первый в нашей округе свёклой начал заниматься, сахарный завод построил. Ты знаешь это?

– Знаю.

– Ну, а коль знаешь, дальше пойдём. Я тебе ещё несколько причин, почему здесь ветровая эрозия взыграла, назову. Главная – беднеет земля. Когда Василий Васильевич Докучаев впервые в Каменную степь приехал в 1892 году, чернозёмный пласт имел до четырнадцати процентов гумуса.

– Это я знаю. А что дальше делать?

– Что делать? – переспросил Николай. – А вот давай на луговину выйдем, присядем, и, если тебе интересно, я разговор продолжу…

Они чёрное несчастное поле пересекли, как раз к южному склону вышли, где раньше сад был. Теперь здесь люцерна первые цветочки выбросила, отливает светлой зеленью, а дальше к ручью – луг цветущий таволгой подёрнут, точно снежные хлопья по зелёному ковру разбросали. Они пересекли люцерну, и Николай серый в крупную клетку пиджак сбросил на траву, предложил:

– Садись!

Приятно было опуститься в это мягкое, как перина, разнотравье, даже сейчас, в жаркий полдень, благоухающее неповторимым ароматом. Тепло набрало силу, жгло лицо, но и от стыда горели щёки. Чувствовал Бобров свою причастность к этой вине перед землёй.

– Ну, я продолжить хочу, – Николай руку положил на колено Боброва, присевшего рядом. – Вывод один – надо не только сохранить плодородие, но и наращивать. А как это сделать? У нас в сельском хозяйстве слишком много экспериментов. Каждый знатоком себя считает. Вот, скажем, сталь варить или машины строить – не всякий возьмётся, сдержанно себя проявляет – не под силу такое, а на земле работать, хлеб растить – тут каждый горазд, готов по любому поводу рассуждать, себя специалистом считать. Это нас и губит. Была травольная система – побоку. Вильямс – плохой человек, внедрили пропашную систему – всё с ног на голову поставили, теперь от этого ушли, но и к наращиванию плодородия не подступились, наоборот, процесс обеднения земли продолжается.

– Так вы, учёные, молчите об этом! – не выдержал Евгений Иванович.

– Правильно… – Николай на какое-то мгновение замолк, потом продолжал: – Правильно… Мы об этом нечасто говорим. А знаешь, почему? Тем, кто нас слушает, эти слова не всегда по душе приходятся – и в первую очередь руководству. Вот давай конкретно твоё хозяйство возьмём. Сколько паров у тебя сейчас?

– Восемь процентов от пашни…

– А это много или мало?

– По научной системе земледелия…

– Ты подожди, скажи, сколько сегодня может колхоз внести навоза, удобрений на гектар? Тут надо это в первую очередь в расчёт брать. Что из того, если земля хорошую заправку не получит? Просто вхолостую прогуляет. Наш институт провёл эксперимент – десять тонн навоза на гектар при правильном внесении только плодородие сохраняет на один год, а больше – уже идёт наращивание плодородия. Вот и считай: тонн сто – сто пятьдесят навоза надо вносить, чтобы в срок ротации плодородие сохранить. Начинаешь с агрономом говорить – нет столько навоза в хозяйстве, животноводство слабо развито или хранение плохо организовано, одним словом, дорогой Евгений, куда ни кинь – всюду клин.