Рязанов Михайлович - Наказание свободой

Об «измене» Красюка срочно сообщили в зону, присовокупив приговор: землянуть. Начисто! А перед тем опустить. Хором. Пока очко [145] Очко — в данном случае это многозначное слово обозначает анус (феня). не треснет. Однако блатари пришли к неутешительному выводу, что до отправки в «сучий» лагерь Красюк отсидится в «стакане». И как я ни обижался на Володю, а, узнав об этом, посочувствовал ему. Не дай бог, если придётся ему «отдыхать» в «стакане» сутки. Или даже двое, трое. Спятить — запросто. А может, ему — ничего? Кто его знает, что у него за натура.

Интеллигент изволил сам ко мне подойти и этак напоказ доброжелательно объяснил, почему Красюк меня задевал: не настоящим он блатным оказался, а порчаком, то есть подпорченным. А истинный блатарь ни-ко-гда так с работягой не поступит. Ибо воровские законы — самые справедливые и гарантируют защиту мужиков урками. Я понимал, какую чушь несёт этот чистюля-«законник», но притворялся, что верю ему. Надо признать: пропаганда воровских «законов» и блатного образа жизни у них поставлена прямо-таки профессионально. И лгать они не устают ни днём ни ночью. Когда кто-то из них совершает серьёзный проступок против организации и его, так сказать, дисквалифицируют, тогда на этого козла отпущения сбагривают всё, что он творил и чего ещё не успел сделать, — но только на него! Организация — преступный мир — тут ни при чём. Она — святая. И не вздумай сделать какие-нибудь обобщения в её адрес — это страшная крамола, и наказание за неё последует жестокое. Так уж устроен преступный мир, на том и стоит.

Забегая вперёд, признаюсь, что однажды я посягнул в беседе с «людьми» на «основу основ». И был за это беспощадно избит. И если б не барачный вечерний обход надзирателей, не знаю, чем бы всё это закончилась. Может быть, забили бы, запинали насмерть. Это им — одно удовольствие.

Но не об этом случае сейчас рассказ. Самым забавным событием последнего дня пребывания в БУРе мне показалось занятие Лёхи с молодыми блатарями. Его условно можно было бы назвать уроком хороших манер.

Желающих освоить культуру поведения среди фраеров или, как их с презрением называл Лёха, — Фан Фанычей и Сидоров Поликарпычей, набралось немало. «Цветные» понимали, что умение мимикрировать не повредит.

Обезьяна не учитывал огромные изъяны своих «учеников». Это были недоучки, часто вообще неграмотные люди. Из деревни. Беспризорники. И каждый второй в прошлом — детдомовец. Наверное, большую часть своих воспитанников детдома готовили и передавали в тюрьмы и концлагеря — лично у меня такое впечатление сложилось. По крайней мере, соответственно «воспитывали».

— Вы, падлы подзаборные, — обратился к своим «студентам» «профессор» Обезьяна, — заваливаетесь, к примеру, в ресторан. И любой фраерюга уже рисует вас. А почему? Потому что все вы — чувырлы. [146] Чувырла (чувырло) — безобразный и безобразная (феня). По вашему патрету любой может сказать, сколько у вас ходок за разбой, а сколько за карман.

В этом месте Лёха прервал свою лекцию и с деланным удивлением спросил:

— А ты как сюда попал? Во, полюбуйтесь: уголовная фотография — Вася Тракторист. Бывший Сифилитик. Спонту.

— Это как понять? — начал заводиться Вася.

— Налей в миску воды, в которой Коля свои кальсоны стирает, — лягнул Лёха, походя, и Интеллигента, — и из которой опосля блатные баланду штефкают, [147] Штефкать (штевкать) — принимать пищу (феня). и поглядись в её, в миску-то, падла. Да от твоей хари любой ребёнок заплачет и кажный фраер за карман схватится: где мой гаманэц? [148] Гаманэц (гаманок) — кошелёк (феня). И будет за его держаться, пока ты с горизонту не исчезнешь. Сгинь отсюда, Вася, не мешай людям центровым делом заниматься.

— Чо, тебе моя морда не ндравится? — обиделся Вася.

— Да рази у тебя морда? — заулыбался Обезьяна. — Давай проделаем опыт: я сниму шкары, [149] Шкары — штаны (феня блатных). а ты рядом свою харю выставишь. Ежли отличат твою морду от моей жопы, я тебе свою кровную пайку отдам. Слабо?

Вася, а физиономия у него побагровела, раскрыл рот, чтобы дать отповедь Обезьяне, но «курсанты» вмешались:

— Вася, в натуре, канай отседова, — попросил кто-то. — Сделай фокус-покус для калефтива — исчезни.

Я ждал, что разразится скандал, ведь явно ущемлялись Васины права, но он смачно плюнул, длинно выматерился и не стал связываться с кодлой. Подался под нары в картишки шпилить.

Обезьяна, изгнав неугодного, продолжил: