Мария Свешникова - Fuck’ты

Мы постигали странное и нездоровое влечение, чтобы навеки вернуться к тому, что живет в каждом из нас. Комплекс? Страх? Моногамия? Любовь!

Романович уже вторые сутки лежал в моей кровати, лишь изредка выпивая стакан сока и съедая разогретую в микроволновке лазанью.

Я лежала и ногтями перебирала его кожу, шагая все выше, указательным пальцем провела по губе и спросила:

— И кто ты такой, Александр Романович?

— Я тебе новый диск запишу! И на обложке черкну «FUCK’ты: версия Романовича».

А я напоследок добавлю, что…

Сюжет я все-таки решила сделать. Заставила Романовича взять в руки mini-dv камеру, схватила штатив, включила радио в его новой машине.

Мы направились в сторону МГУ, к первому гуманитарному корпусу, куда по обыкновению подъезжают сотни людей каждое утро, чтобы внимать сказанным преподавателями словам, а после заниматься случайным сексом.

Мимо нас прошла девушка лет девятнадцати, в пальто из тонкой кожи белого цвета, высокая, с холодными голубыми глазами и тонкими губами.

Мы предложили ей поучаствовать в стрит-токе. Она поправила волосы. Алек нажал rec. Я сделала пометку в органайзере «Катя, 19 лет».

— А что вы понимаете под случайным сексом?

Она немного смутилась.

— Когда выпиваешь три текилы, потом пару коктейлей. А дальше не помнишь. Наверное, это один раз.

— А если не один и без алкоголя? — и я, и Романович немного занервничали в ожидании ответа.

— Постоянный половой партнер. А кто иначе? Я сокращаю до ППП.

— У вас он есть?

— Я думаю, да, но точно не уверена.

Мы поблагодарили Катю. И рассмеялись.

Я сделала новую пометку «Ваня, 21 год».

— Что такое случайный секс?

— Когда случай выпадает. То есть идешь по улице, живешь обычной жизнью, а тут появляется случай, — он руками показал грудь четвертого размера и скорчил губки бантиком.

— А это факт или просто секс?

— Здесь у меня золотое правило: все случайно до трех раз, — мы с Романовичем начали считать.

— А дальше?

Ваня задумался.

— Слово «любовники» как-то устарело. И для этого надо быть женатым. Так что не знаю, как это назвать.

А я знаю — FUCK’т.

Третьей была девушка восемнадцати лет, только что поступившая на юридический, со странным именем Рамира.

— У тебя был случайный секс?

— Постоянно. Зачем ограничивать себя одним партнером. Нужно притереться, понять, что нравится, и только потом останавливаться.

— А что он для тебя значит?

— Да ничего, трахнулись и разбежались. Я робот, и сердце у меня пластиковое.

— Выключи камеру!

Я подошла вплотную к девушке:

— Глупенькая, это не пластик, это пластид. Ты еще наивно слепишь из него сердце и отдашь провода. Тебе еще будет страшно, кому ты подаришь детонатор. И дожди в Москве частые. Как замкнет.

Она испуганно убежала в сторону проходной, нервно пытаясь найти студенческий.

— Зачем ты ее так? — спросил меня Алек. — Неужто ответственность появилась?

— У меня какое-то отвращение к этим прошмандовкам. Даже я такой не была.

— А ты несколько лет назад послушала бы случайного встречного, вздумавшего кормить тебя советами?

Мы поймали еще одного студента. Забавного такого, со вздернутыми волосами, в огромных наушниках, небритого и дико довольного жизнью.

У Романовича зазвонил телефон, и каждое мигание его дисплея порождало тихую дрожь — вдруг Жанна? И мы снова повторим историю, чуть поменявшись местами.

— Ну что, начнем? — Алек закончил беседу и снова переключился на меня.

Может, стоит просто верить?

Костя, двадцать лет.

— Как ты считаешь, секс бывает случайным?

— Случайностей нет в природе! Все совпадения лишь кажутся совпадениями, — он скорчил серьезную мину, а потом заржал: — Вы чего за вопросы задаете? Лимит тем исчерпан? Пипец, — он ржал в голос.

— Нет, просто наболевшее, — показал на меня пальцем Романович.

— Решили в перерыве между совместным случайным сексом узнать статистику?

Он предложил нам покурить.

— А чего есть? — спросил Романович.

— Хорошие шишки, — он достал маленький конвертик из тетрадной бумаги.

— Где курить будем? — спросила я, собирая штатив.

Мы сели в машину Романовича и поехали ко мне домой. Костя оказался студентом истфака, отделения искусствоведения, и пришелся нам по душе. Он играл на публику с невыразимой искренностью и за минуту превращал бутылку из-под минеральной воды Evian в бульбулятор.

— И чего вы геморроитесь? — я достала из ящика с проводами трубку.