Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

…О, Отец Небесный мой!.. Ужель они не знают, не чуют, не ведают?..

Но!..

На вершине горы Сулем, где живут совы, стоит ветхая, древнезаветная, седая сосна-певг.

Дети любят лазать по деревьям.

И я часто влезаю по опасным ветвям на вершину сосны, и оттуда сиреневые, млечно-малахитовые, сердоликовые бальзамические плоскогорья Кармеля, Магеддо, и гористая страна Сихем, и горы Гельбоэ, и женовидная гора Фавор прельстительно, колыбельно колеблются, открываются мне, и зовут растаять навек в священной мгле их вместе с древними, святыми могилами патриархов…

Так хочется мне умереть, улететь с сосны и стать горами этими…

Так хочется бродить здесь и после смерти.

И я буду…

Абу! Отец!..

Но я еще вижу какую-то гору, на ней три креста, и трёх распятых…

И я гляжу через мглу гор и лет, и двух распятых не узнаю, но чую, вижу, узнаю Третьего…

Отец, я не скажу вам, кто Третий…

…Тут ветвь пошла, обломилась под ногами мальчика, но он успел нежно схватиться за другие…

Потом Иосиф ночью подрубил сосну и сказал: «Сын, сосна рухнула от древности своей. Она была наклонной, опасной — и вот обреченно упала…»

…Отец мой, абу, но я знаю, кто Третий… Я и со своего пня вижу… Открылось…

Но не говорите безмолвной Матери Моей…

— Абу, Авва, отец, не говорите матери моей о смерти моей…

Но вот Она пришла на крышу ночную мою и льнёт ко мне в Звездопадах, как душистый, медовый сноп свежей пшеницы в блаженной долине Азохис…

— Иму, Матерь моя, ты пахнешь пшеницами медвяными…

Но Она безмолвная, как пшеницы скошеные, как дальные и ближние звездопады, но в зрачках Ея звёзды летят, пылают, но не сгорают… вечные звезды материнской любви. (Китайские мудрецы говорят, что падающие звезды — это зрачки усопших матерей… они вечные…)

— Иму, Матерь, мама, на свете нет любви сильней, чем любовь Матери и Сына.

Только любовь к Богу превышает её.

Но любовь матери и сына — первая и на земле, и в Царствии Небесном…

Иму, Матерь, матушко, а помните, как Волхвы привели Звезду Рождества, и с Ней смирну, золото и ладан.

Смирну принесли — как человек, золото — как царю, ладан — как Богу…

Золото — за племя Сима…

Смирну — за племя Хама…

Ладан — за племя Иафета…

А ещё они принесли персидский пурпурный мак-текун отцу моему Иосифу. Пурпурный, как одежды первосвященников иудейских…

Но мак слаще, чем их кровавые одежды, чей пурпур загустеет, увеличится от крови моей…

И отец посадил мак-текун тайно на крыше моей…

Пианый, блаженный пурпур мака-текуна, умиротворяющий печаль…

Но брал ли? но берет ли отец мой сок мака?сон мака? не знаю, не знаю…

Подрезает ли отец мой тайно мак-текун и вкушает для изгнанья печали?

Иль мак-текун сам сыплется, опадает — не знаю, не знаю…

Я за отцом моим не хожу, не подглядываю…

Иму! Матерь, матушко моя, мама, маа, а я вижу и доныне воспоминаю, как три дня мы бежали в Египет от царя Ирода и от приказа его избить, окровавить млечных младенцев.

И как на третий день сверкнула египетская спасительница — река Риноколура, и как в ночах все звёзды падучие бежали с нами.

И все скарабеи, и все василиски, и все аспиды, и все львы, и все лани, и все пальмы, и все кедры ливанские. и все колодцы пустыни с нами бежали, бежали, бежали и нас ласкали, лелеяли и упасали…

И мы поселились в Матарее. близ Нила. где некогда под именем Осарсифа Моисей был священником…

И тут я увидел Пирамиды Фараонов, и все бежали, а Они стояли.

Иму, Матерь безмолвная моя, а какие Слова родились перед этими Пирамидами? Предшествовали Им?

Какие Слова стояли пред этими Пирамидами?где Они?

Какие Слова эти Пирамиды поставили. родили?

Кто знает?..

Только Фараоны и Жрецы знали Слова эти, но унесли с собой в глухие саркофаги?

И эти Слова замурованы, погребены бесследно в Пирамидах?

Но и эти Пирамиды истают, сокрушатся в камни, а камни изойдут в пески.

А Где Те Слова?

А Слова Моисея не станут песком и камнем забвенья?

А вдруг я скажу Слова Пирамиды Вечной Жизни?..

Матерь!

А Бог был всегда. И до человека…

Но Бог был нем…

Но вот Он впервые заговорил с человеком. С Моисеем на Синае…

А скоро Бог заговорит и явится в живом Человеке… В Богочеловеке…

А если во Мне, Матерь?..

Мария хотела сказать Ему, что Он кощунствует, но вспомнила Ангела Господня, который явился к ней перед Его рожденьем, и вспомнила, что Она была единственной на земле женой, чья девья пелена нарушилась не от мужа, а от новорожденного Дитя, и с тревогой и восторгом приняла истину Его Слов.