Tarjei Vesaas - Pticy

Плохо, конечно, что он до сих пор не заработал ни эре на но­вую лодку, но ведь все еще могло измениться. Каждый день на перевозе могли появиться люди.

К тому же Ёрген поселился у них, и было похоже, что он на­мерен тут остаться.

- Теперь мы как все,— сказал Маттис однажды.

Хеге это задело:

- Не болтай глупости! Мы и раньше были ничем не хуже других.

- Я знаю,— покорно сказал он.

- Я больше не хочу слышать об этом.

Маттис чувствовал, что Хеге сильно изменилась. Она уже не была с ним такой доброй, как прежде. И он не понимал, о чем она думает, когда порой ловил на себе ее взгляд.

- Ну нельзя же так! — сказала она однажды, когда он сде­лал очередную глупость.

- Почему ты так переменилась? — спросил он, почувствовав себя несчастным.— Чего ты сердишься? Я такой, как всегда, а ты сердишься.

Она возмутилась:

- Чепуха!

- Я-то думаю, это совсем другое,— сказал Маттис и при­стально поглядел на нее.— По-моему, ты вовсе не сердишься, а...

- Не понимаю, о чем ты? Объясни.

- Объяснить? Прямо сейчас? — спросил он нерешительно.

- Тогда давай прекратим этот разговор.

Оба отступили.

Маттис не мог не заметить, как Хеге смотрит на умного и сильного лесоруба. А Ёрген занимался своими делами, от него пахло лесом, и он молчал, лишь изредка ронял несколько слов о погоде. Вечером он возвращался домой и приносил с собой запах леса. Хеге предлагала помочь ему готовить еду. Нет, он привык все делать сам. Хеге оставалось только уйти. О себе он никогда ничего не рассказывал. А если у него спрашивали, делал вид, что не слышит. Или говорил: какое кому дело? Ничего плохого за мной нет.

Хеге украдкой поглядывала на Ёргена. И Маттис замечал, как у нее меняется лицо — оно словно оживает, а стоит Маттису ска­зать хоть слово, она сразу огрызается. Я-то думаю, это совсем другое, сказал он ей.

30

День за днем Маттис по-прежнему плавал по озеру. Пере­возить было некого. Но перевозчик все равно должен быть на ме­сте и ждать.

Это ему даже нравилось. А вот Хеге нравилась ему все мень­ше и меньше. С каждым днем она становилась придирчивей. Поч­ти все, что он делал и говорил, было неправильно. Стоило им остаться наедине, как она принималась пилить его.

- Так нельзя! — сказала она однажды.— Заруби это себе на носу.

Теперь она старалась всегда быть нарядной. Он частенько ви­дел, как она, не жалея времени, прихорашивается вместо того, чтобы вывязывать сложные цветы с восемью лепестками.

Она стала иначе причесываться, и ему это даже нравилось. Ведь у девушек должны быть красивые прически. Но почему-то его это тревожило.

- Ты куда-нибудь идешь?

Хеге вздрагивала, оторвавшись от своих мыслей.

- Нет,— отвечала она.

- А тогда зачем же ты нарядилась?

- Просто так. Ты следишь за каждым моим шагом,— при­бавляла она.

Ему становилось стыдно — она говорила правду.

И все-таки ей хочется быть красивее, чем раньше. Она так наряжается ради этого лесоруба. Зачем? Не надо об этом думать, твердо решил он.

Тут нет ничего опасного.

Не надо об этом думать.

Маттис, как мог, отгонял от себя тревожные мысли.

Однажды вечером в субботу Ёрген сбежал по лесенке с чер­дака и подошел к Маттису. В тот день Маттис работал как обыч­но — перевозить было некого. Они только что отужинали. Маттис сидел на диване, Хеге была у себя. Небось вертится сейчас перед зеркалом, с неприязнью думал Маттис. За окном светила луна. Как раз в это время Ёрген и спустился с чердака: он сбежал так быстро, что Маттис даже затаил дыхание.

- По-моему, тебе надо сходить на озеро,— сказал ему Ёрген.

Маттис вскочил:

- Меня звали?

Из спальни вышла Хеге. Нарядная.

Ёрген был в замешательстве, словно он сам не верил тому, что говорил:

- Даже не знаю... вроде звали... Наверно, кому-нибудь надо переправиться через озеро.

Маттис заволновался.

- Неужели меня кто-то звал? — тихо сказал он.

Ёрген строго смотрел на него.

Вот он, этот ночной перевоз, который так пугал Маттиса. Сколько раз Маттис думал о нем! Перевозчик должен быть готов ко всему.

- Ты не ослышался, Ёрген,— сказал он.— Я знал, что когда-нибудь мне придется работать и ночью. Хеге меня предупреждала.

По старой привычке он поглядел на нее. Она отвернулась, бы­стро подошла к окну и выглянула на улицу.

- Да, перевозчик сам себе не хозяин,— сказал Ёрген.— Когда нужно, тогда и работает.

Маттис кивнул. Он собирался в путь даже немного торжествен­но, надел теплую куртку, шапку. Наконец он сказал в спину Хеге и стоящему рядом с ней Ёргену: