Надежда Васильева - Под созвездием Кассиопея

— Я знала, что это у них добром не кончится! Зачем ты его?!

Александр не сразу и понял, к кому относится вопрос. А когда дошло — уже ничего не захотелось объяснять.

— Вы поссорились? — осторожно допытывался Петрович.

Александр покачал головой.

— Я ж вам все объяснил по телефону! Николай упал в воду нечаянно, когда проверяли сети.

— Не верю! — прошептала Лена. — Не верю!

Александр только поднял на нее взгляд, но больше не произнес ни слова. Тяжело встал и, покачиваясь, как пьяный, вышел из каюты. В глаза со всех сторон участливо заглядывали звезды. Над головой блестящей короной полыхало созвездие Кассиопея. Он долго удивленно смотрел на небо. С ним творилось что-то непонятное. Словно очутился в точке соприкосновения двух несовместимых Миров, которые медленно расплывались в разные стороны. Один, спокойный и мудрый, с белесой тропинкой Млечного Пути, зовущего в «неведомую даль», другой — пребывающий в истерии ненасытных желаний, диких эмоций и тяжких земных пороков. Душа рвалась вверх, а ноги, словно прикованные к палубе оковами, медленно наливались свинцом. Виски щекотали струйки холодного пота. Рукавом куртки вытер горячий лоб и мысленно воскликнул: «Господи!!!» Реальность исчезла. Сколько длилось это состояние небытия, сказать бы не мог. А когда пришел в себя, почувствовал такую легкость, словно кто разом отпустил все грехи. Мысли больше не цеплялись за происходящее. Бескровные губы дрогнули в слабом усилии озвучить то, что высветилось в умиротворенном сознании: «Бог нам всем судья!»

Первый шторм, в который Александр попал на «Кассиопее», запомнился ему надолго. В тот день он вышел в озеро с компанией «крутых» питерцев на борту. Прогноз погоды был неплохим, но какие-то недобрые предчувствия все же бередили душу. Где бы прислушаться к своей интуиции, да уж попала «шлея под хвост», как любила говорить ему в детстве матушка. Купился на Валеркины посулы. Как тот вышел на этих питерских «толстосумов», Александр не спрашивал, не его ума дело. Но через них Валерка пообещал достать заготовку на новую мачту. На что и клюнул с потрохами. Мачта была нужна как воздух. А слово свое Валерка держал.

Шторм начался как-то очень уж резко. Серая пелена, которая двигалась им навстречу, сначала казалась безобидной. Ну, прыснет немного. Эка важность! Но тут угрожающе свистнул ветер. Перекрестные волны злобно забили в борта. Судно стало кидать так, что загремела, перекатываясь по полу, железная посуда. Каюта задрожала от глухих тяжелых ударов. Слышно было, как девиц выворачивало наизнанку. Какой-то «умник» попытался открыть люк.

— Не выходить! Смоет за борт! — резко крикнул Александр и для надежности прижал люк ногой. И надо было ему связаться с этими горе-туристами?! Взглянул на Валерку. У того в глазах чуть не звериный восторг. Видать, его стихия-матушка почувствовала родственную суть. Плевать ему на то, что ветер, как токарный станок, завывает на самых крутых оборотах. Стоит на ногах твердо, словно ступни к палубе шурупами прикручены. Надежный парень. С Валеркой знакомы они были давно. Как свела судьба — одному Богу известно. И учились в разных школах, и жили не по соседству. Нельзя сказать, чтобы общих интересов было много. Валерка был из тех, кто держит палец в каждом пироге. Ему хотелось испробовать в этой жизни исключительно все. Он играл на гитаре, пел в школьном ансамбле. Несмотря на свою тучность, страшно любил футбол и даже принимал участие в матчах сборной города. Увлекался техникой, запоем читал философские книги, штудировал английский и … подрабатывал звонарем в церкви. Потом какое-то время плавал на китобойном судне матросом, как-то между делом умудрился окончить институт культуры. Пробовал открыть частную фирму, связанную с оформлением реклам. Легче было перечислить, чем он не занимался в своей жизни. Словом, ему как-то удавалось совмещать несовместимое. Представляясь незнакомым людям, шуткой рекомендовал себя так: «Сварщик широкого профиля с высшим гуманитарным образованием». Валерка вносил в жизнь легкость и хаос, каких Александру явно не хватало. Их бросало навстречу друг другу эпизодически. Встретившись, начинали общаться столь упоенно и непринужденно, словно расстались не полгода назад, а только вчера. Большой, грузный, шумный, добродушием и беспечностью нрава он походил на малого ребенка. Валерка старался вести трезвый образ жизни, поскольку в выпивке, как всякого русского, его заносило — и крепко. И уж если входил в очередной запой, жена и даже родная мать уходили из дому. В пьяном угаре Валерка мог вытворять такое! Смотреть на него было и дико и смешно: то вместе с котенком лакал из миски молоко, растянувшись по полу голым брюхом, то раздавал деньги бомжам, которые околачивались у помоек его дома. Мог влезть в любую драку и без всякого страха перед подлым ножом или коварным шилом раскидать дерущихся мужиков у винного магазина. А то вдруг среди ночи, одержимый каким-то безотчетным, непонятно откуда взявшимся ужасом, бежал к собору, перепрыгивал через железную ограду и падал на колени перед чугунной дверью храма, истошно молясь на святые купола…