Надежда Васильева: Когда ангелы поют. Повесть

Редактор Элина Георгиевна Растатурина

© Надежда Васильева, 2019

ISBN 978-5-4490-6687-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

До сих пор человечество так и не разгадало до конца, что творится с душой и разумом человека в то время, когда его безвольное тело объято сном.

Когда-то бабушка предупреждала Наташу, нельзя, мол, долго смотреть на спящего человека. Однако сколько ни пытала та вопросом: «Почему?!», бабушка так и не ответила.

Есть люди, которым не снятся сны или, может быть, не помнят их. Заснул – и провалился в небытие. Открыл глаза – никаких тебе воспоминаний, никаких тяжёлых чувств. А тут не вырваться из пут повторяющихся ночных кошмаров. Они терзают душу неясными страхами. Иногда сны снятся с продолжением.

Две ночи подряд плутала по какому-то мрачному городу. Тёмные, словно призраки, силуэты каменных домов. Высокие узкие окна наглухо закрыты ставнями. Улицы пустынны. Дорога вымощена камнем. Гулкое эхо собственных неуверенных шагов, от которого никуда не деться, пугало. Идти с непривычки трудно. Почему-то всё время подворачивалась нога. Раз чуть не вскрикнула от боли, но вовремя сжала зубы, боясь разорвать зловещую тишину. А так хотелось услышать живой голос. Пусть даже не голос, звук. Любой: скрип двери, лай собаки, мяуканье кошки… Ни звука. Почему-то знала, что стучать в ставни не надо. Никто не откроет.

Сегодня опять этот странный сон. Только теперь вдали, на горизонте, забрезжил серый рассвет. Словно властная ночь, наконец-то, решилась передать свои права, и первый световой луч робко вышел на разведку. Наташа поспешила вперед, споткнулась и упала, разбив в кровь голые коленки. Тихонько всхлипнула от отчаяния и острой боли. И тут услышала за спиной удивительно спокойный голос: «Не торопись! Потерпи еще немного. Так надо!» Оглянулась. Никого. А странный голос многократным эхом звучал со всех сторон. «Так надо!», «Так надо!», «Так надо!». Проснувшись и открыв глаза, всё ещё слышала это заклинанье: «Так надо!». Кому надо? Зачем? Только кого спросишь?!

Заглянула в сонник. Ничего хорошего заколоченные ставни не предвещали. Ну что ж: надо – так надо! Терпеть – так терпеть! Проблемы есть. А у кого их нет?!

На работе сон забылся, а по пути домой все детали ночного видения стали ярко вырисовываться перед глазами. Тревога вырвалась из тисков дневных забот и вместе с ветром понеслась, закрутилась между домов новостройки, что, как грибы, прямо на глазах вырастали по обеим сторонам их улицы, вопреки экономическому кризису, о котором кричал весь бренный мир.

Старший сын, как говорится, «не просыхал» уже целую неделю. С ужасом смотрела на него и думала: «Неужели я дала жизнь этому существу?» Вытворял такое, что стыдно кому рассказать. Да и кому расскажешь? Коллегам по работе? Тебя же и осудят. Не сумела воспитать. Твой сын!..Что тут возразишь? Воспитывали одинаково: и младшего, и старшего. В одних условиях росли! А рядом поставь: как день и ночь. Младший, Сеня, чуткий, отзывчивый. Что ни попроси – тут же сделает и на «потом» не отложит. Всё понимает с полуслова. Худощавый, невысокий. Глаза карие и раскосые, как у китайца. Откуда гены пробились? Ни на отца, ни на неё не похож совсем. Как-то на работу к ней, в институт, заскочил, коллеги рты пооткрывали: «Твой сын?!! Век бы не подумали! Иностранец – и всё тут». А старший, Геннадий, вылитый отец: красивый, статный, крупный. А характером в дядюшку пошёл. Тот из тюрьмы не выходит. Хорошо ещё, что далеко живёт. Сколько слёз свекровушка при жизни пролила! Двух дней на свободе без греха прожить не мог. То витрину магазина разобьёт, чтобы бутылку пива добыть, то машину чью-нибудь угонит, то на девчонку какую-нибудь нападёт. На все увещевания брата, Степана, один ответ: «Чихал я на вашу свободу! Привык я там. Мне здесь места нет». Потряс его как-то Cтепан за грудки. «Что плетёшь, поганец?! Место для каждого есть, да вот креста у тебя на вороту нет! Весь род позоришь! Был бы жив отец, от стыда бы за тебя сгорел! Мать, вон, из-за твоих выходок седая вся!» А что ещё с ним сделаешь? Был бы мужик, а то ведь доходяга. В чём только грешная душа держится? Шестьдесят килограммов против братовых ста двадцати. И жалость Степана, как в детстве, брала верх над разумом: глупый ещё, что ли? Брат был на семь лет моложе. Но возраст ума не прибавлял. Не зря в народе говорят, родился с плешинкой, умрёшь с лысинкой. После смерти свекровушки письмами из зоны бомбить принялся: пришлите то, вышлите это… И тон такой ультимативный, требовательный. Да ещё с угрозой, не то, мол, выйду на свободу – поговорим. Отвечать не стали. Пусть забудет адрес. Не маленький. Уж пятый десяток разменял. Да если честно, не хотелось, чтобы со старшим сыном знакомился. Одного поля ягоды. Быстро бы, как старший любит выразиться, «скорешились».