Георгий Кублицкий - Три нью-йоркских осени

Я рад, что могу теперь подкрепить цифрами и фактами утверждение, на котором мои американские коллеги особенно настаивают. Да, теперь и я смело заявляю: все американские газеты располагают равными возможностями, причем у рабочей печати имеются даже преимущества!

Доказательства? Пожалуйста. «Нью-Йорк таймс» приходится платить деньги 935 журналистам, тогда как в рабочей газете «Уоркер» всего 9 сотрудников и, возможно, ее расходы на содержание штата еще сократятся: заботливое государство не раз обещало взять этот штат на тюремное довольствие. «Нью-Йорк таймс» живет в тесноте, занимая всего квартал да еще старую свою семнадцатиэтажную башню, тогда как редакция «Уоркер» расположилась в целых четырех комнатах. Хозяевам «Нью-Йорк таймс» материально помогают лишь несколько банков на Уолл-стрите, в то время как для «Уоркера» собирают деньги десятки тысяч рабочих. Видите, совершенно равные возможности. За «Уоркер» даже некоторый перевес.

Мы не видали г-на Артура Сульцбергера, издателя и одного из главных совладельцев «Таймса»: он не заглянул на редакционное совещание, напоминающее наши планерки.

Хозяева газеты обычно собираются в небольшом тихом зале при великолепной библиотеке, вокруг которой расположены также кабинеты «передовиков» — авторов редакционных выступлений на самые ответственные темы. Здесь заказывается и делается газетная политика.

Нас тоже посадили ненадолго за хозяйский полированный стол и познакомили с приглашенными сюда редакторами отделов. Четверо из них бывали в Советском Союзе, а остальные надеются побывать. Это руководители рабочего аппарата редакции, исполнители хозяйской воли, погонщики «легменов» и «дрессированных тюленей». Г-н Солсбери заметил полушутя, что он и его коллеги сидят здесь не по чину, и предложил перебраться из хозяйского святилища в кабинет редактора.

Кабинет г-на Кэтледжа — при главном журналистском цехе. По традиции дверь открыта настежь, и редактор может обозревать своих подчиненных. В кабинете — карта мира, фотопанно современного Нью-Йорка и гравюра, изображающая город во времена, когда вышел первый номер «Нью-Йорк таймс».

Пока редакторы отделов торопливо перечисляли, какие биржевые, спортивные, международные и прочие новости они хотели бы напечатать в следующем номере, я старался по убранству кабинета определить характер его владельца. На согнутом полуподковой столе лежала стопка книг. Среди них выделялось сочинение Эдгара Гувера о коммунизме, две-три другие антисоветские книжки и сборник статей о Кубе. Позади столика с тремя телефонами на книжной полке стояли портреты двух женщин и античная ваза с искусственными цветами. Возле аналоя для чтения полос «Таймса» висела картина отнюдь не абстракционистского толка, а весьма реалистически изображающая коровье стадо посреди зеленого луга с обильным травостоем. За приоткрытой дверью виднелась другая комната, с диваном для отдыха и телевизором.

Не успел я все разглядеть получше, как планерка кончилась: ровно полчаса, секунда в секунду. Г-н Кэтледж поблагодарил нас за внимание, и мы направились к выходу. Негр-привратник убирал флаги: закапал дождь.

«Нью-Йорк таймс» относят к числу лучших газет страны. По подсчетам одного американского публициста, в США на каждую хорошую газету приходится не менее двадцати пяти посредственных. Это утверждается в статье, характеризующей состояние американской культуры в целом и выразительно озаглавленной: «Духовные ничтожества царят везде».

Автор жалуется, что те новости, которые во многих пухлых газетах едва занимают шесть-семь страниц, представляют собой просто смесь пестрых сплетен, гороскопов, намеков, советов безнадежно влюбленным, комиксов, кроссвордов и глупых статей вроде: «Вы счастливы в замужестве? Проверьте вот на этом».

Он желчно порицает корреспондентов, которые используют официальные сообщения, а когда они оказываются неправильными, «с дурацким видом начинают преподносить прямо противоположное к великому недоумению читателей».

Статья принадлежит перу деятеля, выполнявшего весьма ответственные поручения в пропаганде «американского образа жизни». Ее написал Дэвид Саскайнд, один из популярнейших комментаторов американского телевидения.

Тот самый Саскайнд, который осенью 1960 года перед камерами телестудий атаковал позиции нашей делегации в ООН, затеяв политический спор, закончившийся, как тогда писала «Нью-Йорк таймс», в атмосфере ликования русских и уныния Запада.