Георгий Кублицкий: Весь шар земной...

Научно-художественная литература

Художник Ю. Смольников

Рецензент доктор географических наук В. В. ПОКШИШЕВСКИЙ

Эта книга — о путешествиях и открытиях.

Она названа «Весь шар земной…». Но нет такой книги, которая могла бы вместить всю летопись познания нашей планеты. И здесь — лишь отдельные странички этой летописи, относящиеся к разным уголкам земного шара.

О некоторых героях, чьи приключения вы найдете в книге, я пытался рассказывать читателю уже достаточно давно. С тех пор мы узнали о них гораздо больше.

Всемирно известному мореплавателю Джемсу Куку посвящены сотни книг. Казалось бы, о нем сказано все. Но вот исполнилось 250 лет со дня его рождения, и усердные историки, еще и еще раз перерывшие архивы Адмиралтейства Великобритании, были вознаграждены находками.

Так и с другими путешественниками. Время проясняет, дополняет многое. Даже старые, всем известные факты порой предстают в новом свете.

След путешественника и исследователя иногда забывается, но никогда не теряется совсем. Стоит только поискать — и найдется ниточка. Протянется к сегодняшнему дню, уйдет в завтрашний.

Продолжение истории давнего открытия бывает иногда столь же увлекательным, как дорога к нему. А разве не интересно узнать, что происходит там, где когда-то путешественник блуждал среди джунглей или пробивался через ледяные торосы?

Среди героев книги есть и мои современники. В разное время я встречался с некоторыми из них. Других не знал лично, но хорошо помню, как вместе со своими сверстниками нетерпеливо ждал известий об их приключениях. Судьбы этих людей — частицы жизни моего поколения.

В давние годы еще по свежим следам я писал о поисках Тунгусского метеорита, о покорении пика Коммунизма, о гибели дирижабля «Италия», о попытках разгадать тайны Марса… И как же раздвинулись с тех пор границы могущества человека! Казавшееся почти невозможным стало обычным. Но появились новые загадки, новые сомнения.

И у меня возникла мысль — рассказать о судьбах открытий в быстро меняющемся мире. Мне удалось пройти по следам некоторых своих героев, увидеть места, где пролегали когда-то их тропы. Захотелось как бы продолжить во времени каждое путешествие, теснее связать прошлое с настоящим, то, что мы знаем о делах минувших, — с днем сегодняшним.

Чаще всего это сделано в дополнениях к каждому рассказу. Они отделены от основного текста. Их примета — волнистая линия на полях книги. Иные из коротких набросков с первого взгляда как будто и не относятся к герою непосредственно, однако они связаны с делом его жизни, с его идеями, маршрутами путешествий, открытиями, заблуждениями.

Не все, о ком речь в книге, — рыцари без страха и упрека. У иных бывали минуты слабости, вспышки жестокости. Кое-кого подгоняло к цели не только стремление служить науке, но и непомерное честолюбие, заглушавшее чувства долга и порядочности. Однако и эти люди оставили свой след в истории. Надо знать о них со всеми их достоинствами и недостатками.

Золотыми же буквами в длинной летописи открытий написаны имена тех, кто сочетал поиски истины с благородством, скромностью, душевной чистотой, священным чувством товарищества.

Эти люди — подлинные герои непрерывного познания человечеством окружающего мира.

Зачем он повернулся спиной к возбужденной толпе?

Повернулся всего на несколько роковых секунд, сразу потеряв таинственную власть над островитянами. И тотчас тяжелый удар поверг капитана Джемса Кука на прибрежный песок. Он упал лицом в воду, на него набросились с ножами и дротиками.

Все было кончено.

Капитан Кук не успел ничего сказать перед смертью. Быть может, он и крикнул, быть может, звал на помощь, но вопли толпы и беспорядочная пальба помешали морякам разобрать что-либо. Да они и сами едва спаслись, потеряв четырех матросов и втащив в шлюпки раненых.

Это произошло утром 14 февраля 1779 года.

На берегу бухты Кеалакекуа, одной из бухт Гавайских островов, Англия потеряла своего великого мореплавателя.

*

По-прежнему сияло солнце, теплый ветер шевелил кроны пальм.

Руки капитана Чарльза Кларка, оглядывавшего берег в подзорную трубу, дрожали. Он не мог прийти в себя, не мог сосредоточиться. Снова и снова почти без цели, не рассчитывая увидеть что-либо новое, вел трубу вдоль прибрежного леса, теперь безмолвного, притихшего, затаившегося. На корабле была та же гнетущая тишина, прерываемая лишь проклятиями, произносимыми полушепотом.