Юсеф эль-Сибаи - Водонос умер

— Дай ему еще!

Али замахнулся, чтобы дать еще, но не успел. Сейид подставил ногу и сильным ударом в грудь опрокинул навзничь своего противника. Оседлав Али, он начал его бить куда попало. Али успел схватиться за карман галлябеи Сейида и сильным рывком разорвал пополам. Сейид вконец разозлился, особенно от сознания того, что ему достанется от отца за разорванную галлябею. Печальные мысли настолько его увлекли, что он забыл о противнике. Тот не стал ждать, быстро встал на ноги и ринулся на Сейида. Сейид в мгновение ока схватил Али за шею, наклонил его голову немного вперед и сильно ударил лбом в лицо. «Русский» удар удался на славу, вызвал восхищение наблюдавших за дракой ребят. Но противникам это не доставило никакого удовольствия. В голове Али зашумело. Ему было не до восторгов. Сейид же мог одним ударом закончить сражение в свою пользу, но он увидел, как из носа Али льется кровь. Почувствовав это, Али заорал:

— Ах ты, собачий сын! Что ж ты со мной сделал?

Ребята поняли, что положение осложняется и им нужно что-то предпринять решительное. Хариша схватил Али за руку.

— Пойдем к трубе, я вымою тебе лицо.

— Да ты не бойся, Али. Это пустяки. Я позавчера тоже разбил себе нос. И, как видишь, ничего не случилось, — сказал Зейн.

Всю злость с Сейида как рукой сняло. Наоборот, ему стало жаль противника и он испугался того, что, может быть, сильно поранил Али. Сейид сразу забыл все — и разорванную галлябею, и беле. Он взял своего противника за руку и повел к трубе с водой. Приложив губы к трубе, Сейид подсосал воду и начал пригоршнями лить ее на лицо Али. Считая себя специалистом в подобных ситуациях, Зейн посоветовал:

— Али, сядь на камень и запрокинь голову.

Печальное положение Али не оставляло ему ничего другого, как следовать советам приятелей, которые окружили его, поливая лицо водой. Скоро кровь перестала течь. Тогда Хариша сказал со смехом:

— Все в порядке, ребята. Все обошлось как нельзя лучше! Слава аллаху, что так сошло. Хоть «русский» удар и оказался отменным, все же никто не умер!

— Ну, и хватит, — сказал Зейн. — Поцелуйте друг друга и оставайтесь приятелями.

Так как Сейид чувствовал себя виноватым, он взял Али за голову, поцеловал и примирительно сказал:

— Прости уж, Али, я это нечаянно.

— Чего там, — сказал Али со слезами на глазах, — давай я тебя поцелую.

Приятели помирились, но разорванная галлябея тяжелым камнем легла на сердце Сейида. Как он покажется дома в таком виде? Тогда Мастарейн сообразил:

— Так ведь иголка, которой мы зашивали мяч, с нами. Я сейчас принесу нитку, и все будет в порядке.

Через несколько минут Сейид снял свою галлябею. Мастарейн уселся на камень и стал быстро ее зашивать. Ребята внимательно следили за починкой.

Солнце уже садилось за горизонт, темнота заволакивала улицу. Абдалла сказал:

— Уже ночь на дворе, айда по домам! — И все пошли. Остались лишь Хариша и Абдалла, который вдруг вспомнил, что его послали за покупкой. Он быстро побежал в лавку.

Сейид и Али вошли в дом. Первый спросил:

— Ты на меня не обижаешься?

— Да что ты? Считай, что ничего не было.

Спустя немного, Али опять спрашивает:

— А что ты скажешь о своей галлябее?

— Что скажу? Зацепился за гвоздь или что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, она хорошо зашита. А ночью вряд ли кто увидит. Я не буду ждать отца и лягу спать. Ну, а завтра что аллах подскажет!

Двор дома, слабо освещавшийся фонарем, висящим над лестницей, был пуст. Его дневные обитатели — два гуся и коза — отсутствовали. Умм Амина с помощью Закии, дочери аль-Хишта, которая во всем ей помогает, завела их в дом.

Наши приятели мирно расстались во дворе. Али поднялся к себе наверх, насвистывая песенку. Сейид толкнул ногой полуоткрытую дверь, ведущую домой, и вошел в небольшую прихожую, пол которой был покрыт тряпьем, обозначающим ковры. Вся обстановка прихожей состояла из полуразвалившейся грязной тахты да деревянной скамейки, на которой стоял керосиновый: фонарь, слабо освещавший соседние комнатушки. На стенах были развешаны бумажные плакаты с изречениями из корана.

Сейид осмотрел прихожую, разыскивая свою бабку Умм Амину. Не увидев ее, он засунул два пальца в рот и свистнул. Этого ему показалось мало, и он громко крикнул:

— Бабушка Умм Амина, где ты?