Джонатан Бейн - Фанатка

Он стучал кулаками в окно, пытаясь привлечь внимание Майка. Безнадежно — агент весь ушел в свой собственный маленький мир.

Питер выхватил телефон.

Нет сигнала.

Снова заколотил по стеклу в надежде, что сумеет предупредить друга.

Что Майк, быть может, все-таки его увидит.

Однако экспресс начал набирать скорость.

Питер побежал в конец вагона, расталкивая пассажиров, которые не успевали посторониться.

В соседний вагон.

Слишком медленно.

Экспресс разгонялся и опережал другой поезд.

Последний рывок.

Последний удар по стеклу.

— Майк! — закричал Питер. — Это Дина!

Поезд остановился на станции «Вокзал „Гранд-Сентрал“».

У Питера был выбор: бежать бегом или дожидаться обычного поезда.

Ресторан находился на Пятьдесят Второй стрит.

Питер поглядел: ни сигнального огня, ни надписи, ни голоса, который бы сообщил, что поезд номер шесть прибывает на станцию.

Ни-че-го.

Пешком он доберется быстрее.

Несомненно.

Если только не умрет по пути.

— Говорит Майк Левин. Я не могу подойти к телефону, поэтому оставьте свое сообщение.

Рванув дверь, выбегая со станции на улицу, Питер закричал в трубку:

— Майк, девушка в вагоне! Это она! Та, о которой я тебе говорил!

Он начал замечать на бегу, как люди на него смотрят. С испугом, с тревогой, они раздавались перед ним, прятались, как будто он был заразен. Смертельно опасный вирус. Неужто он — человек, который уже не жив, чья жизнь порушена его собственной несдержанностью, мыслями, которые нельзя было допускать в голову?

Неужели что-нибудь этого стоит: слава, свобода, чувство освобождения? Женщина?

«Надо, надо было ее убить, когда была возможность», — думал Питер и бежал со всех ног в надежде успеть, спасти Майку жизнь.

Он не был соответствующе одет. Не похож на богатого зануду, который готовится заплатить кучу денег за обед вдвоем.

Штаны цвета хаки, футболка да курточка с капюшоном, надетая для тепла. Все это старое, поношенное. Уж никак не костюм для дорогого ресторана.

Пожалуй, Питер выглядит так, словно явился грабить богатых клиентов. Запыхавшийся, красный, да и когда он последний раз брился для Джулианны?

Метрдотель ресторана «Четыре времени года» поглядел на него с неприязнью.

— Могу ли я чем-нибудь помочь, сэр? — осведомился он.

Единственный ответ, который пришелся бы метрдотелю по душе, был бы «Нет, благодарю» — и немедленный уход неудобного посетителя.

Питер попытался осмотреть главный зал. Только бы их увидеть, увидеть Дину. Он убьет ее прямо здесь, если придется.

— Мне нужно поговорить с Майком Левиным, — объяснил он. — По неотложному делу.

Метрдотель выглядел смущенным. Казалось, он всю свою жизнь тренировался вызывать на лице это выражение.

— Извините, сэр, — ответил он. — Мистер Левин позвонил и отменил заказ столика на сегодняшний вечер. Его здесь нет.

— Быть того не может, — воскликнул Питер, и наиболее любопытные посетители не удержались от взглядов. — Я с ним только что расстался. Он направлялся сюда. Вы уверены, что его нет?

— Абсолютно уверен, сэр.

Можно было уходить, однако Питер не тронулся с места. Он не мог двинуться. Еще не сейчас. Сначала надо сообразить, где…

— Могу ли я еще вам чем-нибудь помочь, сэр?

Питер метнулся вон из ресторана, одним гигантским прыжком слетел с лестницы, приземлился возле такси, которое как раз подъехало, оттолкнул ожидавшего машину человека. Нырнул в салон, захлопнул дверцу, выкрикнул адрес Майка Левина и велел гнать во весь дух.

Вслед неслись ругательства и выкрик:

— У вас там пожар, что ли?!

Но Питер этого уже не слышал.

Мигающие огни полицейских машин должны были его насторожить.

Однако он не обратил внимания, не заметил их, не связал.

Выскочив из такси, он кинулся дальше, нырнул под желтую ленту, которой полиция огородила место происшествия, сказал, что живет в этом доме. Никто его не остановил, ни о чем не спросил. Всем было не до него.

В лифте он ехал один; только музыка играла, как в магазине или кафе, — негромкая, мягкая.

Слушая ее, Питер чуть успокоился.

И вместе с тем музыка его сильно встревожила.

Дверь в квартиру Майка была распахнута, и открыта раздвижная стеклянная дверь на балкон. Пустые страницы новой рукописи валялись по всей комнате, похожие на гигантские конфетти, как будто их разбросали в приступе страшного гнева.