Мишель Фейбер - Побудь в моей шкуре

– Я бы хотела, чтобы вы следили за господином Вессом вплоть до самой отправки корабля, а то он попадет еще в какую-нибудь историю, – сказала она ледяным тоном, не адресуя свое распоряжение никому в частности. Затем, медленно и невозмутимо пройдя мимо них, вышла из коровника.

Мужчины некоторое время стояли в молчании.

– А вы ей нравитесь, – сказал наконец Инс Амлису Вессу. – Носом чую.

Час спустя, уже в сорока милях от фермы, на продутом ветрами шоссе А-9 Иссерли уставилась опухшими глазами на большое электронное дорожное табло с надписью «ПЕРЕУТОМЛЕНИЕ МОЖЕТ СТАТЬ ПРИЧИНОЙ ВАШЕЙ ГИБЕЛИ. ПЕРЕДОХНИТЕ». Это было так называемое «экспериментальное» табло – внизу сообщался номер телефона, по которому водители могут высказать свое мнение по поводу этого новшества.

По пути в Инвернесс Иссерли проезжала под этим знаком сотни раз, всегда надеясь, что в один прекрасный день на нем появится какая-нибудь действительно полезная дорожная информация: сообщение о случившейся на шоссе аварии, или ждущей впереди пробке, или же об опасных погодных условиях на Кессокском мосту. Но ничего подобного так и не случалось. Только пустые призывы к соблюдению скоростных ограничений, к вежливости на дорогах и борьбе с переутомлением.

Но сегодня, увидев табло, она только грустно улыбнулась. Табло было совершенно право: она устала, и ей следовало отдохнуть. Странно, что об этом напоминала бездушная машина – но тем легче было подчиниться ее призыву. К сожалению, Иссерли не очень-то прислушивалась к советам, когда те исходили от других.

Она заехала на придорожную стоянку и заглушила двигатель. Яростное солнце светило ей прямо в глаза, и она подумала, не затемнить ли стекла, но петом решила, что лучше не стоит, представив себе, как она засыпает, а потом просыпается от стука полицейского кулака в темно-янтарное окно. Такого еще ни разу не случалось, но случись – и ей конец. Полиция могла задать немало вопросов, на которые ей было бы нечего ответить – в частности, почему глаза, которые спрятаны за толстыми стеклами очков, так не похожи на глаза водселя.

В настоящий момент глаза Иссерли отчаянно болели, измученные недосыпанием и напряжением, вызванными необходимостью напряженно вглядываться в дорогу сквозь два слоя толстого стекла. Она моргнула – один раз, другой, третий – и с каждым разом веки ее двигались все медленнее, пока не слиплись совсем. Она хотела дать им немного отдохнуть, а затем отправиться куда-нибудь в северном направлении, чтобы там хорошенько выспаться. Но только не на ферму – пока там этот идиот Амлис Весс, на ферме может в любой момент стрястись все что угодно.

Она знала одно местечко вдалеке от главной автострады, на дороге В-9166, ведущей на Балинтор, где она часто дремала в тени руин средневекового аббатства. Никто никогда не посещал эти развалины, несмотря на то что они были обозначены во всех путеводителях; указатели были расставлены на дороге через слишком большие промежутки, чтобы кому-нибудь из водителей могла взбрести в голову мысль осмотреть эту достопримечательность. Сейчас, после того, как Иссерли провела целую ночь гоняясь за сбежавшими водселями, это было самое подходящее для нее место.

Представив, что она уже доехала до Фирнского аббатства, Иссерли заснула, положив руку и голову на обтянутое мягкой кожаной оплеткой рулевое колесо.

Сначала Иссерли приснилось, что она спит посреди руин аббатства, где вместо крыши над ней расстилается бескрайнее лазурное небо в полосках перистых облаков. Но затем, как это часто случается, она провалилась в сон глубже, как будто треснула обманчиво твердая корка грязи, и очутилась в подземном аду Территорий.

«Это какое-то недоразумение, – говорила она надсмотрщику, который волок ее все дальше и дальше вглубь по тоннелю, проложенному в толще спрессованного боксита. – У меня есть влиятельные друзья в высшем свете. Они будут абсолютно шокированы, узнав, что меня послали сюда. Они как раз сейчас требуют, чтобы решение было пересмотрено».

«Отлично, отлично, – бубнил надсмотрщик, продолжая тащить ее вниз. – Сейчас я покажу тебе твое рабочее место».

Они очутились где-то в темных глубинах фабрики, в гладкой емкости, похожей на матку, которой заканчивался огромный бетонный кратер, заполненный разлагающейся и светящейся в темноте растительной массой. Огромные корни с клубнями лениво ворочались в слизистой жиже, распухшие листья корчились на серебристой поверхности, словно выброшенные на песчаный пляж рыбы скаты и пузыри голубоватого газа, преодолевая силу поверхностного натяжения, время от времени вырывались на поверхность и лопались. Вокруг этой вращающейся массы и выше, над ней, в душном воздухе клубились зелено ватые пары и летали частички пещерного мха.