Мишель Фейбер - Побудь в моей шкуре

Она услышала, как рядом с «лендровером» кто-то, не в силах справиться с потрясением, грубо выругался на ее родном языке. Судя по всему, мужчины добрались до сильно пострадавших экземпляров, валявшихся прямо на полу. Иссерли было глубоко наплевать, тошнит их или нет: они с Эссуисом сделали все, что могли, чтобы вернуть сбежавших животных на место, – что эти типы еще ожидали увидеть?

Чтобы не выслушивать жалобы мужчин и не помогать им в перетаскивании туш, она проскользнула в дверь, собираясь разыскать внутри истинного виновника всего происшедшего: Амлиса Весса.

На наземном этаже коровника, где не было ничего, кроме стен (если не считать, конечно, большого черного эллипсоида транспортного корабля, поставленного на стоянку под люком в крыше), царило гулкое эхо. Даже сельскохозяйственную технику, использовавшуюся в качестве бутафории на случай неожиданного визита государственной инспекции, убрали, дабы ничто не могло помешать погрузке. В этот день – при нормальных обстоятельствах – все мужчины уже грузили бы продукцию, но Иссерли чуяла, что сегодня они даже не приступали.

В одном углу коровника стояла массивная стальная бочка, семи футов высотой и пяти – в диаметре, на которой под слоем ржавчины еще виднелись изображения овцы и коровы. Медный кран выступал из нее сбоку – Иссерли повернула его рукоятку, и две половинки бочки бесшумно разошлись по невидимому шву. Со стороны это выглядело так; словно открылись веки металлического глаза.

Иссерли вошла внутрь, металл вновь сомкнулся у нее за спиной, и она начала спуск в подземелье.

Когда лифт опустился до уровня, где находились кухня и комната отдыха для рабочих, двери его автоматически раздвинулись. Этот этаж, где потолок был низким, а освещение – тусклым, всегда напоминал ей придорожный автосервис, как и стоявший в нем запашок жареной картошки, немытых мужских тел и пюре из муссанты.

Этаж был пуст, поэтому Иссерли решила спуститься еще ниже. Она надеялась, что Амлис Весс не скрывается на самых нижних уровнях, где происходят забой и свежевание: она сама никогда не бывала там раньше и уж тем более не собиралась теперь. Лицам, страдающим клаустрофобией, посещение тех уровней было просто-напросто противопоказано.

Лифт остановился снова, на этот раз на том уровне, где располагалось общежитие – самое вероятное место (Иссерли только сейчас пришла в голову эта мысль), где мог находиться Амлис Весс. Иссерли до сих пор была здесь только однажды – когда прибыла на ферму Аблах. После этого у нее ни разу не находилось причины, чтобы вновь навестить этот затхлый крольчатник, кишащий неприветливыми мужиками: он слишком напоминал ей Территории. Но сейчас причина у нее появилась. Как только металлические створки двери расступились, Иссерли шагнула вперед навстречу неминуемому конфликту.

Первым, кто попался ей на глаза, неожиданно оказался сам Амлис Весс, стоявший у лифта. Она не ждала, что обнаружит его так близко, – могло показаться, что он специально вышел ей навстречу. Весс был абсолютно спокоен. Впрочем, ощущение абсолютного спокойствия относилось не только к нему: само время словно безропотно замерло, как и Иссерли, застывшая с открытым ртом, из которого уже готовы были вылететь проклятия в адрес Амлиса. Она никак не могла собраться с силами, чтобы закрыть рот, потому что Амлис Весс был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела.

Он показался ей ужасно знакомым (как это часто бывает, когда впервые видишь собственными глазами какую-нибудь известную личность), но при этом одновременно совершенно незнакомым – настолько расходились с реальностью полузабытые фотографии, попадавшиеся когда-то на глаза Иссерли в СМИ.

Как и все представители расы, к которой принадлежала Иссерли (не считая самой Иссерли и Эссуиса, разумеется), он стоял обнаженный на четырех конечностях, и каждая из них обладала одинаковой гибкостью и подвижностью. К тому же у него имелся цепкий хватательный хвост, на который он мог опираться, если ему требовались передние лапы, как на одну из опор штатива. Грудь плавно переходила в длинную шею, которую венчала гордо посаженная голова, кончавшаяся двумя остроконечными ушами и вытянутой лисьей мордой. Его большие глаза, глядящие прямо вперед, имели идеальную круглую форму, лицо же, как и все остальное тело, покрывал густой мягкий мех.

Во всех отношениях он являлся абсолютно нормальным человеческим существом, таким же, как и стоящий рядом с ним рабочий.