Мишель Фейбер - Побудь в моей шкуре

Спрятав водселя под кустом, чтобы забрать его позже, они поспешили к оставленному в поле «лендроверу». Не дожидаясь, пока Иссерли устроится на своем месте, Эссуис с диким шумом завел машину, которая изрыгнула клубы бензинового чада, и рванул с места на большой скорости, только в пути заметив, что позабыл снять ручной тормоз.

И вот они вновь объехали вокруг фермы Аблах, и вновь дорога и оба подъезда к ферме оказались пусты. Линия гор на другом берегу Дорноха теперь отчетливо виднелась на фоне неба и где-то на дороге, ведущей к Тайну, мерцало нечто, пугающе похожее на свет фар другого автомобиля. Когда «лендровер» развернулся обратно, из мглы уже начала высвечиваться туманная морская гладь.

– А что, если они отправились к морю? – предположила Иссерли, когда машина встала на холостом ходу напротив дверей коровника.

– С какой целью? – сразу же отмахнулся от этого предположения Эссуис. – Чтобы добраться вплавь до Норвегии?

– Но они же не знают, что в той стороне море.

– Там мы будем искать их в последнюю очередь. Дороги гораздо важнее.

– Если один из водселей утонет, его труп может выбросить на берег где угодно.

– Да, но если у них есть хоть немного мозгов, они будут держаться подальше от воды.

Иссерли стиснула кулаки, пытаясь скрыть ярость. Но тут внезапно что-то привлекло ее внимание, она нахмурилась и стала напряженно вслушиваться в какой-то звук, совсем не похожий на урчание мотора.

– Выключи-ка мотор на минутку, – сказала она. Эссуис повиновался, причем его рука какое -то время слепо шарила под рулевым колесом, словно он не вполне представлял себе, где именно находится зажигание. Затем наступила тишина.

– Слышишь? – прошептала Иссерли.

В морозном воздухе до них донесся отдаленный, но тем не менее безошибочно различимый топот ног бегущего стада крупных животных.

– Поле около Джинис, – сказал Эссуис.

– Кроличий Холм, – подтвердила Иссерли.

Они немедленно отправились туда и нашли двух водселей, пытавшихся залезть внутрь со стороны западного поля, чтобы укрыться от преследовавшего их стада волов, которые фыркали и рыли копытами землю неподалеку от изгороди.

В глазах у водселей стоял страх и, хотя изгородь из колючей проволоки доходила им всего до пояса, израненные и замерзшие ноги, неповоротливые от мяса и жира, наросших за месяц содержания в стойлах, не могли оторваться на достаточную высоту от ледяной земли. Со стороны могло показаться, что водсели занимаются, опершись на изгородь, какими-то странными гимнастическими упражнениями, похожими на те, при помощи которых разогреваются перед занятиями артисты балета.

Когда водсели увидели приближающийся «лендровер», они застыли как вкопанные. При виде незнакомого бородатого лица Эссуиса, выглядывающего из окна, они, однако, пришли в возбуждение, начали махать руками и громко завывать. Волы, испуганные фарами «лендровера», тут же сорвались с места и быстро скрылись в тумане.

Иссерли первой вышла из машины, и водсели моментально затихли. Один из них неуклюже заковылял в сторону поля, другой наклонился, поднял комок земли и швырнул его в Иссерли. За месяц на руках и грудной клетке у водселей наросло столько мяса, что они с трудом могли шевелить руками, причем выглядело это очень комично. Комок земли с громким шлепком упал на бетонную дорожку, не причинив Иссерли никакого вреда.

Эссуис прицелился и выстрелил сначала в первого водселя, потом во второго. Да уж, стрелял он настолько же хорошо, насколько плохо водил.

Иссерли перелезла через изгородь и нашла трупы. Тот, который лежал поближе, она подтащила к изгороди и привалила к проволоке так, чтобы Эссуису было за что ухватиться с другой стороны. У того водселя, что швырялся землей, всю грудь и плечи покрывали татуировки. Переваливая его через изгородь, Иссерли вспомнила связанный с ними забавный факт: их сделал в Сиэтле один «офигительный гений». По крайней мере, так сказал ей водсель. Но Иссерли потрясло не это сообщение, а само звучание слова Сиэтл. «Какое красивое слово!» – подумалось ей тогда, она и до сих пор так считала.

Несмотря на все их старания, складки плоти на спине водселя все же зацепились за колючую проволоку, и они, крякая от усилия, безуспешно пытались высвободить тушу так, чтобы причинить ей минимальные повреждения. Все это время кровь сочилась на бетонную дорожку из простреленной головы, а из-за болтающейся размозженной челюсти создавалось впечатление, будто труп произносит какую-то беззвучную бесконечную речь.