Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2

— Все эти наши разговоры без толку. Надо делать серьезную научную теорию.

— Легко сказать! Как?

— Хотя бы так. Построить абстрактную, чистую, вполне добропорядочную модель. Я имею в виду абстракции, без которых никакая наука невозможна. Например, при построении такой модели надо отвлечься от различий способностей людей, от всяческих нехороших страстей, от наследования детьми имущества родителей, от взяток и блата и многого другого.

— Это все негативно. А что войдет в модель позитивного?

— Все то и только то, что входит в определения понятий, характеризующих данное общество специфически, и в определения общесоциологических понятий. Построив модель, затем следует постепенно привлекать различные конкретные обстоятельства, от которых отвлекались вначале и которые модифицируют модель, нарушают ее чистоту и добропорядочность. Причем сначала надо включить в рассмотрение обстоятельства, с необходимостью возникающие как следствия самой чистой модели, а затем — исторически данные внешние обстоятельства, без которых невозможно жить или от которых нельзя избавиться. Например, необходимыми, следствиями абстрактной модели являются карьеризм, халтура, взятки, блат, доносы. А исторически данными неотвратимыми обстоятельствами — отношения полов, родителей и детей, потребность в пище, в отдыхе и развлечениях.

— Это не ново. Такой метод разработали еще Гегель и английские экономисты, а Маркс с блеском применил его к анализу буржуазного общества.

— Тем более! Я же не претендую на открытие. Я думал, что это — банальность. А раз этот метод апробирован, почему бы его не применить и к нашему обществу?

— Нельзя. Да и не стоит.

— Почему нельзя?

— Начальство не позволит.

— А почему не стоит?

— Потому что этим методом можно обосновать неизбежность гибели существующего строя и смены его другим, а между ними — переходный период, который не может быть ничем иным, кроме как диктатурой... ну, не пролетариата, а, скажем, младших научных сотрудников без ученой степени. А это будет пострашнее диктатуры пролетариата.

МНС заперся в палате, раскрыл рукопись Тваржинской но мысли иного рода увлекли его. Мы в жизни мелочны, дотошны, въедливы, суматошны, расчетливы по пустякам, думал он. И потому по методу мышления мы — диалектики. Как в жизни у нас мелочный надзор за всеми деталями событий, но полное невнимание к процессу в целом и его основным последствиям, так и в мышлении мы до мельчайших тонкостей продумываем всю сложность происходящего, получая выводы ложные или банальные. Вот, например, отбирают человека на пост директора. Десятки инстанций принимают в этом участие. Взвешивают все вплоть до вкусов в еде и выпивке. А выбирают в конце концов такое ничтожество, что потом сами диву даются, откуда такое выкопали. Сколько томов накатал Маркс, облазив все закоулки капитализма, чтобы в итоге получить банальности, известные заранее, и бессмысленные пророчества, тоже известные заранее. Диалектика есть такой метод размышлений и исследований, основной результат которого — сам процесс размышления и исследования, а не некий законченный продукт. Потому она нам и пришлась по душе.

Иначе обстоит дело с западным способом жизни и соответствующим ему способом мышления. Здесь в мелочные детали не вникают — они делаются сами собой как необходимые элементы привычной жизни. Обращают внимание на узловые пункты, выполнение которых автоматически означает выполнение мелочей. Никакой суетливости. И обязательно заметный положительный результат. Взять ту же процедуру отбора человека на пост директора аналогичного учреждения. Насколько она отличается от нашей! И мышление потому не отягощено подробностями, прямолинейно, упрощено, но результативно и не банально по выводам, практично. Оно не диалектично. Конечно, я несколько идеализирую фактическую картину. В реальности имеет место какая-то смесь, встречаются всевозможные варианты. Но в целом моя схема верна.

По этой причине (различие типов поведения и мышления) мы, начиная думать о Западе, впадаем с необходимостью в заблуждения: мы начинаем рыться в деталях и пустяках, упуская из виду ключевые моменты. И западные люди, начав думать о нас, впадают в заблуждения: они упускают из виду сложность и запутанность нашей жизни, огрубляя и схематизируя ее по привычным им штампам. Понять нашу жизнь и наше сознание, не будучи диалектиком, нельзя в принципе. А диалектика органически чужда западному человеку, и западному мыслителю в том числе.