Но однажды все же пришел конец. Хулио и Карлота простилась с сестрой — они уезжали далеко и даже не могли заверить, что вернутся. Она глядела на них не сморгнув, неподвижная и безмолвная, как соляная статуя. Они поручили Хуане своих детей. II Хуана, как в давние времена, стояла на балконе, задумавшись, приложив лоб к стеклу, и смотрела, как уходят от нее далеко — далеко ее дети. Они не обернулись на углу и не помахали ей рукой, и Хуане снова показалось, что по стеклам балкона барабанит дождь — стоял хмурый, безрадостный день, и улица была пустынна и печальна, как в день маминых похорон. Из задумчивости ее вывел только плач малышей; дети Хулио и Карлоты ничего не понимали в бессмысленных человеческих распрях. Услыхав их плач, Хуана ушла с балкона. Она подошла к малышам. По щекам ее катились слезы. Дети запачкались, и мать Хуана решила, что сейчас лучше всего помыть розовые невинные ручонки, которые со временем также познают грех, радости и горести, зреющие для всех на древе познания добра и зла.
ВЕТОЧКА КОРАЛЛА (перевод с испанского Е. Гальрперина)
В гончарной мастерской, погруженной в полумрак, сидит человек. Руки его безостановочно двигаются. Снаружи он едва виден, но люди знают, что гончар — в мастерской по доносящемуся оттуда непрерывному гудению. Гудение негромкое, глухое, сопровождающее работу несложного устройства. Устройство это из деревянных педалей и веревок, оно приводит в движение гончарный круг.
В полдень от яркого света на улице мрак в мастерской кажется еще гуще, так что трудно что‑либо разглядеть за широким расплывчатым силуэтом гончара, который сидит у самой двери, склонившись над своими изделиями. Вся посуда делается из мягкой, податливой глины, лежащей вокруг него отдельными кучами вперемежку с полуготовыми сосудами. Тут же стоя! горшки с глиной разных цветов. Позади гончара выстроились рядком всевозможные кувшины, ожидающие, ко гда их сунут в горн. Словом, это обычная мастерская с неотъемлемыми от нее предметами и процессами примитивного гончарного производства, с присущими ей запахами сырой земли и древесины. В глубине мастерской неясно вырисовывается маленькая фигурка очень худенького, никем не замечаемого мальчика; нажимая ногами на педали, он вращает гончарный круг. Гончар поминутно дает мальчику разные указания: убавить, увеличить обороты круга или остановить его. Никто, кроме мальчика, не мог бы понять эти указания, отрывистые и невнятно произносимые, — их надо услышать и немедленно выполнить. Разговаривать мальчику не дозволено, он должен только повиноваться строгим приказаниям и выслушивать замысловатые оскорбительные замечания и непристойные словечки, которые он, еще совсем ребенок, не отождествляет с их подлинным значением.
Ноги гончара, обмотанные тряпками, покоятся на овечьей шкуре. Уже много лет они плохо слушаются его; кожа постепенно сходит с них, ногти и пальцы уродливо искривлены, а боли становятся все нестерпимее. Потому и смастерил он после долгих раздумий нехитрое устройство, что вращает гончарный круг, а неизлечимо больные ноги заменил ему маленький раб, почти совсем скрытый от посторонних глаз в темноте мастерской.
Мальчик очень худ и едва держится на ногах, когда с наступлением вечера поднимается со своего места, после того как целый день приводил в движение гончарный круг и подливал в желобок воду, увлажнявшую глину. Но знают об Этом лишь немногие, и редко кто заглядывает в полумрак мастерской, где не сразу и различишь тщедушную фигурку мальчика, который безвестно, молчаливо и тяжело трудится на своего хозяина. Молодой рыбак по имени Иктио — один из тех, кто знает о его существовании. Иногда, улучив минуту, когда хозяин отходит к горну, он, прислонясь к косяку двери, заговаривает с мальчиком и отвечает на его вопросы о море, о лодках. Не раз в своих мечтах мальчик садился в лодку и, согретый солнцем, брался за весла. Но мечты упрямо не становятся явью, и он только восхищается рыбаком, который старше его, сильнее и увереннее в себе и который рассказывает ему столько интересных и удивительных вещей.
Дети, живущие поблизости, тоже знают маленького раба. Когда хозяина нет в мастерской, они подходят к двери и, не осмеливаясь войти внутрь, всегда спрашивают:
— Что ты делаешь, Дунион?
— Я вращаю гончарный круг, — отвечает маленький раб.
Он плохо произносит слова, не так, как другие дети, и не всегда одинаково, да к тому же и голос у него звучит как‑то странно резко. Это удивляет, но нравится детям, поэтому им всегда хочется поразговаривать с Дунионом. Нередко они дарят ему то инжирину, то миндаль, и по их горящим глазам видно, что они относятся с уважением и восхищением к работе маленького раба.
Читать дальше