Александр Этман - На седьмой день - рассказы

Его спрашивают:

– В чем она обвиняется, вам понятно, так?

– Понятно, – говорит. – Торговала своим телом.

– Ну, это нам еще предстоит установить, – говорит судья. – Вы про презумпцию невиновности слышали?

– Слышал.

– Понимаете, что это означает?

– Понимаю, – говорит.

– Тогда пойдем дальше. Представители защиты, начинайте.

Адвокат говорит:

– Вы женаты?

– Нет, – отвечает. – Был.

– Развод был достигнут при обоюдном согласии сторон, или кто-то один настаивал?

– При обоюдном. Она меня из армии не дождалась.

– Вы на нее в большой обиде? – спрашивает.

– Да нет, – отвечает, – и было это лет двадцать семь назад.

– То есть к женщинам вы относитесь без предубеждения...

– Безо всякого...

Тут «Сальма Хайек» дергает своего адвоката за рукав и что-то ему шепчет. Адвокат недоверчиво смотрит на свою подзащитную и о чем-то ее спрашивает. «Сальма» утвердительно кивает. Тогда адвокат говорит:

– Спасибо, господин судья! Мы не возражаем против этой кандидатуры.

Тут встает прокурор и говорит:

– Скажите, – говорит, – вы часто ходите в стриптиз-клубы?

– Нет, – отвечает, – изредка.

– А в отпуск часто ездите?

– Ну, хотелось бы чаще.

– А когда и где вы были в отпуске в последний раз?

– В Мексику, – говорит, – ездил. В Канкун. В но ябре.

– Один или с подругой? Да впрочем, можете не отвечать. Вы лучше скажите, вы там вступали, скажем, в половой контакт?

Приятель прямо опешил.

– Я, – говорит, – конечно, очень извиняюсь, но это мое личное дело – вступал или не вступал.

Судья говорит:

– Отвечайте на вопрос.

– Хорошо, – говорит. – Только вы мне сначала скажите, мой ответ можно будет где-нибудь прочитать постороннему человеку?

– А почему вас это интересует? – спрашивает судья.

– А потому, что я хотя и не женат, но близкий человек у меня имеется, и я бы не хотел его, вернее, ее расстраивать.

Прокурор говорит:

– Не волнуйтесь, ваши ответы никому не станут известны. И я так понял, что на мой вопрос вы ответили утвердительно?

– Предположим, – говорит.

– Да или нет? – спрашивает судья.

– Ну да.

– Сколько раз? – это уже прокурор.

– Да что же это такое, господин судья? – разнервничавшись, говорит мой приятель. – У меня такое впечатление, что тут меня судят...

– А есть за что? – спрашивает судья. – Вы не волнуйтесь, если вы совершили преступление в Мексике, то вас нельзя судить по американским законам. Мне главное, чтобы в Америке вы были законопослушны.

– Знаете что, – говорит мой приятель, – если вам не нравится, что я в Мексике вступал в половой контакт, вы меня отпустите, пожалуйста.

Тут прокурор говорит:

– Мы бы хотели отвести кандидатуру этого человека. Судья прямо расстроился. Приятель стоит в замешательстве. Не знает, радоваться ему али печалиться.

Судья подумал и говорит:

– Подойдите, пожалуйста, ко мне – представители защиты и обвинения.

Ну, пошептались они. Потом посмеялись.

– Ладно, – говорит судья. – Вы свободны. Мы в ваших услугах не нуждаемся.

– Извините, – говорит мой приятель обиженным тоном, – но что все это значит? Может, мне кто-нибудь объяснит? И что означают эти смешки?

Судья говорит:

– В виде исключения вам это объяснит секретарь суда. Подождите его в коридоре, если хотите.

– Хорошо, я подожду, – говорит приятель. – И так день пропал. Ну, до свидания.

И вышел. А проходя мимо защиты с подзащитной, еще раз внимательно на нее посмотрел. И она ему улыбнулась и подмигнула.

«Красивая! – подумал он про себя. – Жаль, если засудят».

Сел он на лавочку и стал размышлять, причем только об одном: как это прокурор чудесным образом догадался о его слабой отпускной морали? Может, он этот – экстрасенс?

Но когда секретарь вышел, то объяснил. Оказалось, – ну нарочно не придумаешь, – что в тот вечер, когда приятель в Канкуне оторвался с компанией в ночное, помощник прокурора находился в том же самом клубе на мальчишнике у своего брата, который на следующий день женился. И он запомнил моего приятеля.

– Он сказал, вы там текилу пили из рюмок без помощи рук. И кричали, что русские лаймом не закусывают...

– Не помню, – сказал мой приятель.

– А еще он сказал, правда, без стопроцентной уверенности, что подсудимая сидела за вашим столом, гладила вас и обнимала. А потом вы с ней куда-то ушли.

– Ну, так я пойду? – прошептал приятель.

– Идите, – засмеялся секретарь. И добавил: – А все-таки, что ни говори, неисповедимы пути Господни...