Джоди Пиколт - Особые отношения

— Доброе утро, Макс! — приветствует меня Уэйд. — Я как раз объяснял Рейду договорное право.

Я чувствую запах манго и мяты — запах лета, когда Лидди склоняется надо мной, чтобы поставить тарелку. Она до сих пор в халате. Волосы у меня на затылке шевелятся.

Интересно, почему Уэйд объясняет договорное право моему брату, а не мне?

— Если этот старый козел решит последовать букве договора, — продолжает Уэйд, — я смогу мобилизовать всех противников абортов в этой стране. Он уйдет на пенсию в разгар самого громкого скандала. Ему известно, каким я пользуюсь влиянием, и это вселяет в меня веру в то, что он дважды подумает, прежде чем принять решение.

— С другой стороны, — говорит Рейд, — если в этом деле потерпевшей стороной окажется церковь, дело предстанет в выгодном свете.

Я смотрю на него.

— Не церковь.

— Прошу прощения? — удивляется Уэйд.

— Не церковь, а я. Это мои эмбрионы. Мои нерожденные дети.

— Знаешь что, Макс, — Уэйд делает большой глоток кофе и смотрит на меня поверх чашки, — лучше судье подобных речей не слышать. Ты здесь вообще ни при чем. Этим детям судьбой предназначено принадлежать твоему брату и его жене.

В раковине что-то звенит. Лидди уронила ложку. Она кладет ее на сушку, поворачивается и встречает наши удивленные взгляды.

— Пойду одеваться, — говорит она и выходит из кухни, даже не взглянув на меня.

Рейд продолжает свои разглагольствования, а я не свожу взгляда с солнечного света, который заполняет пространство, где она только что стояла.

Пастора Клайва еще нет. Сегодня как никогда мне так нужна его поддержка в зале суда, но место за моей спиной, которое он всегда занимал, подозрительно пустует.

Я представляю, что такие же чувства испытывает Зои. Потому что уже пять минут десятого, начался суд, а ее адвокат словно без вести пропала.

— Я уже здесь, здесь! — кричит Анжела Моретти, влетая в зал суда через двойные двери. Блуза ее не заправлена в юбку, а под костюм она вместо каблуков надела кроссовки. На щеке пятно — то ли варенье, то ли кровь.

— Сын кормил проигрыватель компакт-дисков в машине, — объясняет она. — Простите за опоздание.

— Стороны могут начинать! — командует судья О’Нил.

Анжела роется в портфеле. Достает раскраску с Губкой Бобом, журнал «Готовить легко» и книгу, потом ставит портфель на место.

— Ваша честь, в этой стране только один раз было принудительно применено право, оговоренное в договоре, похожем на тот, который подписали Бакстеры. В деле «Касс против Касс» обе стороны подписали договор, в котором говорилось, что в случае развода, если пара не придет к соглашению о судьбе эмбрионов, клиника эти эмбрионы уничтожит, и суд поддержал этот договор. Если бы тогда стороны пришли к соглашению, суд сделал бы выводы и вынес решение. Однако в остальных делах о дарении эмбрионов в нашей стране — а это крайне ограниченное число дел — решение в основном выносится в пользу стороны, которая хочет избежать воспроизведения рода. В случае «Дэвис против Дэвис» мать изначально хотела эмбрионы, но потом решила их подарить — и суд склонился в пользу отца, который не хотел быть родителем. Суд постановил: если был подписан договор, его следует исполнять — в противном случае на чаше весов оказываются права стороны, которая хочет быть родителем, и права стороны, которая им быть не желает. В деле «А. З. против Б. З.», штат Массачусетс, подписанный договор давал жене право в случае развода использовать эмбрионы. Тем не менее бывший муж попытался через суд наложить запрет на их использование. Суд постановил, что выбор человека после развода на продолжение рода важнее подписанного договора. Иными словами: невзирая на существование договора, обстоятельства с момента его подписания настолько радикально изменились, что выполнение условий договора незаконно. Суд добавил, что, согласно политике государства, нельзя принудительно выполнять договор, который заставляет одного из доноров стать родителем против его воли. — Анжела застегивает жакет. — В деле «Дж. Б. против М. Б.», штат Нью-Джерси, фигурировал договор, в котором значилось, что в случае развода эмбрионы должны быть уничтожены. Когда случился развод, бывшая жена хотела, чтобы их уничтожили, но бывший супруг настаивал на том, что это попирает его религиозные верования и нарушает право быть родителем. Суд не поддержал выполнение договора — не потому что счел, что это идет вразрез с государственной политикой, как в штате Массачусетс, а потому что любой человек имеет право передумать даже касательно использования или уничтожения эмбрионов. Договор должен быть формальным, недвусмысленным документом, подтверждающим намерения сторон, а поскольку не это составляло суть исковых требований, суд постановил, что выигрывает сторона, не желающая иметь детей, поскольку в будущем отец еще мог иметь детей. Разница между этими делами и нашим делом, Ваша честь, заключается в том, что ни одна из сторон не хочет уничтожать эти эмбрионы. По разным причинам и Макс, и Зои хотят их получить. Тем не менее во всех перечисленных случаях превалировало то, что можно применить и в нашем случае, Ваша честь: если с момента подписания договора обстоятельства изменились — как то: развод, повторный брак или религиозные убеждения, — в этом случае договор больше не имеет законной силы. Сегодня, когда обе стороны хотят дать этим эмбрионам шанс на жизнь, если вы судебным решением принудите исполнить договор, который более не относится к делу, это станет скверным прецедентом.