Костас Кодзяс - Забой номер семь

Оказавшись на площади, Алекос изумился при виде собравшейся там толпы. Он затесался между двумя рабочими, стоявшими около венков. Внезапно сильной волной его отнесло назад и прижало к какому-то старику. Теперь он не мог шевельнуться. Невольно в памяти его всплыл один забытый эпизод славного прошлого. Однажды – он так живо все помнил, словно это происходило вчера, – Алекос шагал с этой толпой. Она разворачивалась бесконечной лентой, начало которой терялось внизу, там, где проходили асфальтированные улицы. Вдруг кто-то закричал: «Ближе друг к другу, товарищи!» Враги каждую минуту могли напасть, и следовало сомкнуться в более тесную колонну, чтобы отразить их натиск. И тогда тысячи людей слились и стали единым целым. И колонна продолжала маршировать к центру города.

«Как странно! – размышлял Алекос. – Можно прожить годы в одном поселке и видеть только кабаки, притоны, знахарок, грязь, слышать брюзжанье и сплетни! Так вот бывает с застоявшейся водой, поверхность которой затянута плесенью. Ограниченные люди не верят, что под этой плесенью может быть что-то иное. Но стоит воде немного всколыхнуться, как из глубины подымается чистая, прозрачная струя, а всю плесень уносит течением. Черт возьми, как долго я не замечал истинной красоты!»

Отстраняя людей, Алекос важно поднялся па паперть. Подошел уже к двери, но, передумав, повернул назад.

Прячась в толпе, следовал он за похоронной процессией. То и дело спрашивал себя, как он оправдается перед Фармакисом в том, что господин директор официально не представлял предприятия на похоронах. В то же время ему было смешно, что он ломает голову над таким пустяковым вопросом. «Скажу Фармакису, что, по-моему, в этом не было необходимости. Пора ему научиться считаться с моим мнением. В конце концов, теперь он во мне нуждается», – подумал Алекос.

После погребения он поспешил покинуть кладбище. Было всего лишь шесть часов. На десять он назначил Элли свидание у Зонарса. Алекос сел в автобус, сошел в центре и долго изучал фотографии кинозвезд. Потом купил билет в кино и уселся в покойном кресле. Он старался следить за содержанием фильма. После окончания сеанса зашел в бар. Тотчас заказал коньяк и выпил его залпом. Потом заказал еще, еще и еще. Опьянев, он преисполнился уверенности и самодовольства. Стрелка часов приближалась к половине десятого. Позвав официанта, он расплатился. Встал, поправил перед зеркалом прическу а галстук. Но вместо того чтобы уйти, снова сел и заказал еще один коньяк.

Без пяти десять он поднялся.

«Куда мне пойти с Элли? – подумал он. – Ах да, мы договорились потанцевать сегодня в «Астерии». Ему вдруг захотелось уйти, бежать из бара, но, как ни странно, он не мог сдвинуться с места, точно прилип к табурету. Алекос побился бы об заклад, что сегодняшний день – самый спокойный день в его жизни. Но он ошибался. Нервы у него были страшно взвинчены, и, чтобы уравновесить это возбужденное состояние, его мозг постепенно сковывало оцепенение. Именно оно позволяло ему с иронией наблюдать за самим собой и создавало впечатление абсолютного спокойствия.

Вдруг оп увидел, что на часах бара ужо около одиннадцати. «Теперь она уже ушла», – подумал он.

Алекос сел в такси и добрался до первых переулков поселка. Дальше машина не могла проехать. Он продолжал путь пешком. Среди развалин показалось несколько бараков малюсеньких, будто спичечные коробки. Он сильно постучал в одну из дверей.

– Я пришел вместо с вами. Не видал ты Фотини?

– Кажется, она впереди…

Огромный, как буйвол, Сотирис, пригнувшись исчез в квершлаге. И эта выработка до самого конца была бита людьми.

Он дополз до того места, где обрывались рельсы. Шахтерская лампа, подвешенная к последней стойке, отбрасывала бледный свет. Дальше в полутьме он различал еще несколько фигур и наконец увидел ее.

Сотирис пробрался по грязной жиже и сел рядом с Фотини. Некоторое время оба хранили молчание. Он прижался к ней плечом.

– Зачем ты спустился? – вдруг спросила она.

– Просто так.

– Потому что меня увидал…

– Я стоял на часах. Всех нас, десятников, заставили нести сегодня вахту. Как только Лукас заметил вдалеке первых забастовщиков, он побежал звонить по телефону. Я ему здорово наподдал…

Снова последовало молчание.

– Зачем ты спустился? – опять спросила она.

– Просто так.

– Глупый ты. Тебя наверняка выгонят. А где ты с такими руками найдешь работу?

– Ах, Фотини! – вздохнул Сотирис – Ты меня никогда не жалела – ни здорового, ни калеку. Ах, Фотини?…