Мария Свешникова - Небо № 7

— Что такое? — спросил Эмиль.

— Я себе чуть только что жизнь не искалечила. Я остаюсь в России!

— Вот тебя кидает. Но я рад, так что случилось?

— Макс сегодня был на тусовке Брушевских?

— Ненадолго заезжал.

— И мама с ним разговаривала? И что водитель за вами не приехал, ты знаешь от мамы?

— Ну да… К чему ты ведешь?

Я показала Эмилю сообщение от Макса.

Он выпил виски из горла за наше счастье.

Я чувствовала кожей, как в нескольких километрах от моего рая взлетает мой уже чужой самолет.

Новый год наступал. Я включила первую попавшуюся волну на радио.

Диджеи отсчитывали «Пять, четыре, три, два»…

— С Новым годом! — провопили мы с Эмилем, топая ногами.

— Можно я тебя поцелую? У нас было принято в Лондоне целовать на Новый год!

Эмиль немного смутился, пожал плечами и потянулся ко мне.

Мы поцеловались пару минут, после чего я со спокойной совестью выдохнула никотин (полученный от поцелуя с Эмилем), включила на полную громкость музыку и кричала во всю глотку, подпевая Гимну России, уже не знаю, кто его теперь исполняет.

— Не обижайся, мне это нужно было для разрядки! — начала я оправдываться.

— Ты если что — обращайся!

— Но-но-но! Я же беременная женщина.

Я забралась на сиденье с ногами.

В заснеженное окно постучала мужская рука с моим паспортом. Я узнала Макса по тонким пальцам и ухоженным ногтям.

Опустила стекло, посмотрела на него.

— Можно я не буду тебе ничего сейчас объяснять? — Я использовала знакомую нам обоим формулировку.

— Нужно.

В меня возвращались силы.

Я чувствовала себя выставочной болонкой голубых кровей, готовой перегрызть глотку стафордширскому терьеру! Я чувствовала, что море по колено и небо раскрашено акварелью из моей сумочки. Это такое удивительное чувство, которое Бог кладет под елку в особо хорошем расположении духа.

Кому позвонить, когда просто ночь или когда просто холодно, когда страшно и кажется, что вскрывают замок или когда просто прокололось колесо? Ему.

Вам говорят, что все хорошо — и так с самого детства. А потом двери спальни и створки правды закрывают. И уже ребенком ты направляешься в лифтовую шахту заблуждений, думая, что мама у папы одна, и папа у мамы один… Ты взрослеешь, пытаешься докопаться до истины, а когда ее, наконец, обнаруживаешь — кидаешь все силы на погребение выкопанных правд. Чтобы никто и никогда.

Мы создадим новые.

Эмиль поехал пьяный за рулем в сопровождении милиции в Абрамцево к маме, а мы с Максом отправились домой.

Я сидела с ногами на пассажирском сиденье машины.

— Как ты? — спросил он меня на первом же светофоре.

— Работаю звездой. Подрабатываю человеком. В свободное от работы время. Шучу. — Я все та же.

— Еще любишь меня?

— Но это не мешает мне жить!

— Любишь авиапрогулки?

— Нет, пожалуй, я сначала освою парашютный спорт. Тем более плохо представляю тебя за штурвалом! И тем более меня как-то и без полетов укачивает…

— А зря, я тут авиаправа получил!

— Давай немного повременим с этим! Скажи, ведь ты вернул меня только потому, что я жду ребенка. Снова из жалости?

Макс остановил машину, съехав на обочину:

— И давно ты знаешь об этом?

— Около двух недель.

— Ты не собиралась мне об этом сообщить?

— Я была уверена, что ты примчался, потому что до тебя дошел сплетенный марафон от Брушевских.

— Ни коим разом. Мне сказала мама, что ты улетаешь, и я захотел с тобой попрощаться.

— Ты думал, что я сделаю аборт. Был в этом уверен…

— Ну да…

— Ты не прав! Ух ты! Я первый раз сказала эту фразу относительно тебя, и это чертовски приятно!

— Я и не знал, что в этот Новый год будет раздача слонов! Ты останешься со мной навсегда?

— А ты как думаешь?

— Хочешь, мы прямо завтра заведем собаку?

— Только после того, как ты мне расскажешь про Маршалла.

Дома были друзья Макса, среди них была Ника. Брушевские, мама и Эмиль обещали подтянуться позднее.

Я знакомилась с файлом на рабочем столе своего компьютера.

Слушала живые истории, приукрашенные сюжеты которых оспаривались.

— Как твоя студия?

— Отлично. Пока работает как часы. Много детских групп. Пойдешь ко мне работать администратором или… да хоть финансовым директором. — Ника рассмеялась и добавила: — Тебе очень идет быть брюнеткой!

— Ты знаешь, я думаю, что не создана для каждодневной работы. По мне, лучше детьми заниматься, и может, со временем буду втихаря писать детские книжки и издавать их под псевдонимом!