Макар Троичанин - Вот мы и встретились

- Где-то в зимовье за рекой, - устало ответил Иван Всеволодович, - искать надо, - и успокоил: - Найдём, по следам найдём. Пошли? – предложил, торопясь завершить гнусную облаву на мерзавцев, которым не место в тайге.

Пока шли, Жора рассказал, как их вычислили. Когда Казанова привезли, тот сразу сообщил, что от него ушли, ограбив и оставив без помощи, двое работяг, с которыми он промаялся последний месяц. Посмотрели их паспорта и тотчас обнаружили, что фотографии не принадлежат сволочам. Кадровичка, естественно, каялась, что не очень-то сверяла личности с фото, что у неё впервые такой случай, в общем, поставили в известность милицию. Оттуда привезли кипу фотографий разыскиваемых уголовников, среди которых Казанов уверенно узнал своих рабочих. Оказывается, они весной дали дёру из колонии строгого режима, куда попали за ограбление с убийством, а где добыли паспорта, следствию предстоит ещё узнать, и не исключено, что за этим стоит новое таёжное преступление.

- В экспедиции пока молчок, пока не поймали, никто ничего не знает, все думают, что ты застрял здесь только из-за погоды.

- Так оно и есть, - нехотя подтвердил Иван Всеволодович. Он за эти дни безделья так устал, что ничего не хотел и замкнулся на себя и на тех двоих. – Что с Казановым?

Жора рассмеялся.

- Да ничего серьёзного: сильно передрейфил и объелся нашего фирменного баночного борща. Желудок промыли, всадили пару уколов в задницу, и забегал, как ничего и не было, - и, помолчав, добавил: - Уволился, однако, и сегодня собирается отвалить.

- Как уволился? – удивился спаситель, но удивление его было тусклым, малоэмоциональным.

- Да так вот: враз всё решил, и никто не удерживал, - Жора почему-то не стал углубляться в причины поспешного бегства злополучного геологосъёмщика, так и не прижившегося в экспедиции. – Тебе только зазря досталось из-за него.

Иван Всеволодович поморщился как от внезапной боли.

- Ничего не зря, ничего зазря не бывает, на всё есть причины и объяснения. Может, судьба так распорядилась, подготавливая меня к чему-то, чего я ещё не знаю, чего и представить не могу.

Жора как-то неопределённо хмыкнул, заинтересованно и испытующе посмотрел на старшего и сразу же отвёл глаза, чтобы не встретиться взглядом, и не стал ни подтверждать, ни опровергать философский тезис фаталиста.

Подошли к переправе. Старший лейтенант придержал Ивана Всеволодовича, направившегося было первым, и приказал:

- Ребыкин! Вперёд! Быстрым темпом! – он действовал разумно, не рискуя следопытом. Молдой солдат ответил: «Есть!» и, ступив на дерево, умело побежал по нему, почти не вихляясь. Переправившись, спустился на берег, обегал ближайшие кусты, вернулся и почему-то побежал по переправе назад. – В чём дело? – строго спросил командир.

Запыхавшийся солдат объяснил:

- Там, в реке, утопленник.

Тут уж Иван Всеволодович, не слушая окриков старлея, сам пошёл по дереву. Оказалось, река сразу же за переправой делала метровый скачок со скалистого ложа, вырыв яму глубиной выше человеческого роста, а дальше её перекрывал широкий завал из нанесённых половодьем сучковатых и ветвистых молодых деревьев и кустарников, громоздившихся плотиной и под водой, и выше, а под этим завалом застрял высокий, с тоской глядя открытыми глазами сквозь прозрачную воду и сжимая рукой так и не понадобившееся ружьё. Вполне вероятно, что, спрыгнув на скалистое дно, он не удержался там, его смыло в холодную яму, погрузило с головой, где изношенное сердечко не выдержало ледяного удара, и ослабленное тело утащило сильным течением под завал, где бедняга и захлебнулся, отдав душу дьяволу. Разглядев всё, Иван Всеволодович не пожалел гадёныша, подумав: «Собаке – собачья смерть», но тут же, пожалев собак, изменил формулировку: «Мерзавцу и смерть мерзкая». Насмотревшись на подводного охотника, он перешёл на другую сторону реки и призывно махнул рукой оставшимся, а когда переправившийся командир остановился рядом, предложил, как приказал:

- Надо идти за вторым, а этот подождёт, никуда не денется, - и пошёл впереди по хорошо видимым на свежем снегу следам, не ожидая согласия.

Следы вели вниз по течению реки, всё время отклоняясь влево, пока не упёрлись в перпендикулярный ручей, и потянули облаву вверх по ручью, но не долго. Скоро в затишке, окружённом могучими кедрами, обнаружилась низенькая, в рост человека, избушка, сложенная из цельных стволов и перекрытая половинными плахами, с маленьким оконцем сбоку. Когда-то, в далёкие советские годы в низовьях реки, ближе к морю, были, говорят, два поселения староверов, и зимовье, очевидно, их крепких рук дело, осталось как напоминание об изгнанном настоящем русском народе. Не останавливаясь, Иван Всеволодович грузно прошагал к оконцу и, чуть отстранясь, чтобы не получить чем-нибудь по лбу, приказал, а не предложил: