Джонатан Троппер - Как общаться с вдовцом

Так что мы садимся за столик. Майк пьет кофе — с обезжиренным молоком, без кофеина, как будто от этого что-то изменится, — а я попиваю воду из бутылки за два с половиной доллара. Мужчины почти никогда долго не держат друг на друга зла, потому что нам чертовски трудно помириться. Мы не приносим прочувствованных извинений и не обнимаемся крепко-крепко, как женщины, смеясь и плача, уткнувшись друг в друга, пока злоба и обида не растают без следа. Мы просто сидим, неловко киваем, избегая встречаться друг с другом взглядом, пожимаем плечами и бормочем что-то вроде «забудь», «будем считать, что мы квиты» или еще какие-нибудь бессмысленные клише, спасающие нас от откровенного разговора о задетых чувствах и гневе. В большинстве случаев мы скорее заведем нового друга, чем согласимся долго и неуклюже налаживать отношения со старым. Но тут случай особый: Майк станет членом семьи, и все предстоящие семейные и праздничные обеды просто не оставляют нам выбора. По крайней мере, мы единодушно хотим, чтобы этот разговор кончился, не начавшись; такие разговоры всегда не очень приятны, поэтому они не затягиваются надолго — десять минут спустя, вопреки собственному желанию и здравому смыслу, я уже согласился быть его шафером. Через несколько дней состоится примерка смокингов, а после нее — мальчишник. Его младший брат Макс позвонит мне и подробно все расскажет.

Майку пора возвращаться на работу, поэтому он сердечно пожимает мне руку и довольно бьет меня по плечу. Я иду через все кафе к Клэр, которая забрасывает Мэнди вопросами и что-то записывает на салфетке.

— Сколько детей?

— Двое.

— Сколько она весит?

— Не знаю.

— Ну хотя бы приблизительно.

Мэнди на мгновение закрывает глаза.

— Килограмм шестьдесят восемь-семьдесят.

— Какого она роста?

— Метр пятьдесят семь, метр шестьдесят.

— Кого она обманывает? Ей не по свиданиям надо бегать, а сесть на диету и считать калории. Следующая.

— Ты закончила? — спрашиваю я.

— Нет. Уходи, — она поворачивается к Мэнди. — Расскажите подробнее о танцовщице.

— В смысле об инструкторе по аэробике?

— Да какая разница..

Народу в «Старбакс» набилось битком, и я чувствую, как во мне растет страх, доводящий до бешенства. Мне до сих пор неуютно в толпе: я не выношу знакомых лиц, кивающих и улыбающихся мне, их добрые намерения и сочувствие целят мне в голову, точно стрелы. Мне не нужна их жалость, я не хочу снова и снова выставлять свое горе напоказ. Но мне не хочется, чтобы они думали, будто у меня все отлично, — по-моему, это неуважение к памяти Хейли. Вести себя так значит принижать все, чем она была для меня. Так что у меня вообще нет выбора, как себя вести; я прихожу в ужас и чувствую себя загнанным в угол. Мне хочется бросить бомбочку и исчезнуть, как волшебник, в клубах густого дыма. Интересно, где они берут эти бомбочки: я отмечаю в уме, что неплохо бы поискать в интернете, когда вернусь домой. Наверняка в индустрии скорби существуют заявки.

— Мне нужно идти, — говорю я Клэр.

— Так иди. Я уверена, Мэнди отвезет меня домой.

— Конечно, — подтверждает Мэнди, улыбаясь своей новой лучшей подруге, как степфордская жена [24] Имеется в виду фильм «Стенфордские жены» (2004) по книге Айры Левина. Стенфордские жены на первый взгляд кажутся идеальными: они приветливы, всегда безупречно выглядят, ведут хозяйство и выполняют все прихоти мужа. На деле же оказывается, что это биороботы с чипом в голове. . Я спасаюсь из «Старбакса» бегством, точно застигнутый врасплох первыми лучами солнца вампир, который летит сломя голову в надежное укрытие спрятанного в подвале без окон гроба. В моем случае сойдет и местный кинотеатр.

Тому, кто сидит в темном зале кинотеатра в самый разгар рабочего дня, жизнь кажется уроком, который он прогуливает. Море пустых кресел напоминает о том, что все нормальные, ответственные люди сейчас где-то в другом месте, делают нормальные, ответственные вещи, а это подразумевает, что ты-то ни нормальный, ни ответственный. Обычно в кинотеатре только ты и кучка случайных пенсионеров: бабульки с шлемообразными укладками, в морщинистых гольфах телесного цвета и тупоносых ортопедических ботинках. Старухи передвигаются маленькими сутулыми группками из двух-трех человек; их огромные сумки шуршат и прогибаются под тяжестью закусок и банок с газировкой, купленных в аптеке, чтобы не тратить лишних денег в кино. Одинокие кривоногие мужчины, сидящие рядом со своими поношенными пальто с большими стаканами попкорна на коленях. Эти мужчины выглядят дряхло и уныло, и я задаюсь вопросом: неужели я тоже кажусь скучным и одряхлевшим? Когда Хейли была жива, я время от времени втихаря в одиночку захаживал днем в кино, но после ее смерти это стало чем-то вроде пристрастия, еженедельной жажды получить утешение, забыться в кондиционированной прохладе кинотеатра.