Виктор Шурлыгин - ПРЕОДОЛЕНИЕ

– Спирт из аптечки?

– Вовнутрь нельзя и бесполезно, а обогреться и на пару минут не хватит.

– Верблюжья колючка?

– Род полукустарников и многолетних трав семейства бобовых. Хорошо поедается верблюдами. В посевах – сорняк. Используют на топливо. Но тут ее почти нет.

– Все-таки шанс… Корабль?

– Что корабль? – не понял Дима.

– Есть ли в корабле горючие материалы?

– Только для мартеновской печи.

– А из какого металла сделаны приборные панели?

– Кажется, дюралюминий с титаном.

– Значит, магний и марганец… Уже лучше… Сигнальные ракеты?

– Можно извлечь порох и горючие вещества.

– Прекрасно. Еще варианты?

– Король был голым, – философски изрек Дима. – Наши возможности исчерпаны. Правда, в аптечке есть несколько индивидуальных пакетов. Если смочить их спиртом…

– Еще три минуты жизни. Но до полуночи не дотянем.

– Некоторые путешественники полностью закапывались в песок, – сказал Дима. – Инструктор гарантировал жизнь, но за здоровье не ручался: тело немеет, становится деревянным.

– Исключается, – вздохнул Саня. – Просто, но не гениально… Если мы немедленно не найдем выход, нам придется дать дуба…

– Еще можно всю ночь бегать по пустыне, – иронично предложил Дима. – Скакать, носиться, ездить…

– Ездить? – оживился Саня. – Это идея… Что делают шоферы, когда в стужу посреди степи глохнет мотор?

– Ломают деревянные борта, разводят костер, – с недоумением произнес Леша.

– Вот,- испытывая радость открытия, воскликнул Саня. – Именно то, что нам нужно.

– Голова! – пришел в восторг Леша. – Но за резину у нас вычтут из зарплаты.

– Не будем мелочиться.

– Не понял, – сказал Леша. – Откуда у нас шины?

– Отбросив промежуточные решения, выдаю окончательный ответ: верблюжья колючка, бинты, спирт, порох, горючие вещества из сигнальных ракет, магний, марганец, гидрокостюм, – объяснил Саня. – Да, – повторил он жестко, – придется пожертвовать одним костюмом.

– Я понял.

– Тогда распределим обязанности. Дима, как бортинженер, берет фонарик, нож-мачете и аккуратно демонтирует одну из приборных панелей в корабле, затем делает на вершине бархана углубление для костра. Леша и я – добываем колючку. Работаем быстро, оперативно – у меня уже зуб на зуб не попадает.

– Надо спешить, – согласился Леша.

– Ты сфотографировал днем район?

– Не очень. Но где растет колючка, помню.

– Ладно. Идешь на восток, я – на запад. Через тысячу шагов делаешь разворот и возвращаешься на базу. Встречаемся через сорок минут. Возьми бинты связывать кустарник.

– Уже взял.

– Пошли.

– И все-таки, ребята, – крикнул им вслед Димыч, – мы на Марсе… Возвращайтесь скорее.

Ему никто не ответил: ночь поглотила ушедших, он остался один. Температура воздуха резко упала, точно в середине лета началась лютая зима, но без пурги, снега, низкие звезды светились студено, немигающе, холод пробирал до костей, чтобы согреться, приходилось постоянно двигаться, подпрыгивать, пританцовывать, хотя это почти не помогало, и Дима, достав непослушными, окоченевшими руками фонарь и нож-мачете, полез в кабину спускаемого аппарата и стал энергично отвинчивать пустую приборную панель – по Саниному замыслу дюралюминий должен гореть, как бенгальские свечи, поддерживая своим огнем общий костер. Надолго ли хватит костра и где они проведут остаток ночи, Дима не думал, не хотел думать – главное сейчас сделать дело, добыть горючий металл, в скрытой энергии которого таилось спасение, и он, ощущая, как деревенеют спина, ноги, с остервенением взламывал крепления, забыв об аккуратности, привитой с детства, о том, что в корабле, отслужившем срок, есть частичка и его труда – еще в КБ проектировал отдельные узлы СЖО – системы жизнеобеспечения – для «Союзов», орбитальных станций и очень гордился совершенством, необычностью конструкций, техническими решениями, в них заложенными. И вот – по странной иронии судьбы – он, инженер-разработчик, безжалостно крушил, добивал старый корабль. Сама жизнь, соединив множество причин в одну, сделала случайное необходимым и распорядилась, чтобы именно он – никто другой – остался один на один со старым кораблем. И Дима сумел распознать тайный смысл знака. Словно скульптор, увидевший в минуту гениального прозрения всю ничтожность, несовершенство созданных им форм, он расправлялся с болтами и заклепками, мечтая вскоре создать нечто настоящее, величественное, монументальное.