Виктор Шурлыгин - ПРЕОДОЛЕНИЕ

– Надо же, – первым нарушил молчание Дима. – Я считал эти вечные пески чужой планетой. А, оказывается, она наша, родная. Самая настоящая Земля, – он пришел в полный восторг. – Земля, братцы! И температурка тут подходящая, градусов двадцать пять – двадцать семь… Ужин! Требую немедленно подать ужин! Я голоден, как тамбовский волк!

– Ты страшный хищник, – сказал Саня.

– Да! – зарычал Дима. – Хочу много мяса с луком. Телятину маренго, фазана в красном вине. Куропатку на вертеле…

– Будут, – улыбнулся Саня. – Только давайте еще немного посидим, посмотрим. Мне кажется, этот сказочный мир – награда за наши испытания. Чревоугодие все испортит.

– А,- не унимался голодный Димыч. – В тебе проснулись голоса далеких предков. Всматриваясь в пустыню, ты начинаешь понимать, что вон тот миленький варанчик или та симпатичная черепаха наделены экологическим сознанием, а мы, всемогущие, растеряли его в технологических битвах… Наблюдая в Африке за миграцией копытных животных, Гржимеки установили: гну и зебры испокон веков делают то, что современные скотоводы догадались ввести в практику только два десятилетия назад – животные все время пасутся на молодой, самой питательной траве, не стаптывая ее при этом под корень…

– Нет, – покачал головой Саня. – Я не думал сейчас об этом. Просто любовался закатом, пустыней. Но я понимаю тебя.

– Бескрайние пространства рождают великие мысли.

– Ну мысли самые тривиальные. Даже заученные, – возразил Саня. – На эту тему много говорят, пишут. Но знаешь, Димыч, по-настоящему я прочувствовал это лишь тут, в пустыне. Будто все вошло в меня вместе с болью. А выполз наружу, увидел испуганного варанчика и вспомнил Экзюпери. Он тоже однажды оказался в песках. И замечательно описал поведение лисицы-фенека. Ушастый зверек слизывал на рассвете с камней росу, а когда напивался – бежал в свою столовую. К маленьким кустикам, унизанным золотистыми улитками. И вот загадка природы: ни один кустик не объедал начисто. Словно понимал: если поленится обойти несколько километров, начнет лакомиться с первого кустика, за два-три приема на ветвях не останется ни одной улитки. А без улиток не станет и фенеков. Ушастик как бы заранее знал, где подстерегает опасность, и действовал очень мудро… Интересно, правда? Когда готовились к экзаменам на выживаемость, я перечитал десятка три разных книжек. У Кольера, прекрасного знатока природы, встретил любопытный эпизод: бобры – без всякой видимой причины – свалили могучие, затеняющие берег тополя. Точно косилкой прошлись. Действия животных Кольеру долго казались бессмысленными. И лишь через пять лет он понял: эта титаническая работа была частью грандиозного плана! Берега преобразились, появились буйные травы, кустарники, в заросли потянулись животные, птицы, насекомые. Возник новый, более сложный и богатый, а значит, более устойчивый биоценоз… Когда прочитал это, прямо подпрыгнул: бобры так преобразовали часть ландшафта, будто владели самыми новейшими экологическими знаниями!.. Стал разбираться. Оказалось, животным вполне присуща способность к планомерным, преднамеренным действиям. Планомерный образ действия существует уже в зародыше!

Дима после столь необычной для Командира речи не стал шутливо утверждать, как обычно, что Саня – настоящий Цицерон. Дима задумчиво смотрел на темно-вишневый серпик Солнца и будто заново открывал для себя ожившее, сбросившее груз тысячелетий пространство. Он знал: никогда не забыть ему этот день, доставивший столько жестоких страданий, тихий закат, легкое дуновение ветерка, прозрачно-родниковое небо, вечерние тени – незнакомое ощущение вечной нерасторжимости с планетой.

Леша, по-прежнему испытывая дурманящую слабость, в то же время с радостным просветлением все больше и больше укреплялся в мысли, что Санины слова как бы дополняли его собственные размышления, приоткрывали новую грань истины в процессе бесконечных преодолений – невидимое прежде делается видимым, неизвестное – постижимым, сами они становятся другими. «Другими? – удивленно переспросил он себя. – Какими другими? Хуже? Лучше? Надежнее?.. Нет, не то, не то… Природа не знает таких понятий, это все из области человеческой морали, нравственности… Просто, постигая смысл вещей, мы изменяемся, уходим в будущее…» – он окончательно запутался и взглянул на Саню.

Отчаянный небожитель отрешенно улыбнулся в ответ. Калейдоскоп случайных фактов, воспоминаний, историй складывался в его сознании в какую-то важную, давно тревожащую идею, Саня, казалось, без всякой логики извлекал из забвения, из невообразимой дали прошлого незначительные детали, фразы. И вдруг, словно прозрев, он ясно, отчетливо понял: Земля – космический корабль, да, огромный космический корабль, несущийся со своими пассажирами в просторах Вселенной. В корабле все необходимо и целесообразно, все неповторимо, начиная от журчания ручейка и кончая сменой времен года, все гармонично и совершенно. Несовершенны сами пассажиры. Человечество – на данном этапе развития – дисгармонично, грубо, бездумно уничтожает природу, частью которой является. Не познав самих себя, не открыв загадки собственного происхождения, не установив, есть ли жизнь на других планетах, плутая в потемках непознанных законов, бряцает смертоносным оружием, угрожает кораблю и всему живому на нем. Зло, как никогда, воинственно, оснащено ядовитыми газами, атомными, водородными, нейтронными бомбами, ракетами…