Виктор Шурлыгин - ПРЕОДОЛЕНИЕ

– Не прыгнешь, поставлю двойку. И завтра тебя пошлют из отряда… Сам знаешь куда.

– Это произвол, Петр Петрович. Вас совесть будет мучить. Всю жизнь. Отправляете на верную смерть хорошего, можно сказать, замечательного человека. История такого не прощает. Даже самым выдающимся спортсменам, каким вы, несомненно, являетесь.

– Ладно. Как хочешь, – тренер грузно склонился над журналом.- Рисую лебедя.

– По-дождите! У меня… нет выбора! – сердце ухнуло, словно провалилось в бездонную пропасть, Алексей, закрыв глаза, «солдатиком» бросился вниз.

Он не сумел пересилить страх, не смог прыгнуть ласточкой и, оказавшись под водой, одновременно с раскрепощением почувствовал яростный, слепой протест. Открыв глаза, увидел в мутной синеве зияющий овал трубы, через которую наполнялся бассейн, в голове начал складываться какой-то авантюрный план, Леша не понял толком, какой именно, но нырнул в темную пустоту и скрылся в трубе. Осторожно, задержав дыхание, перебрался вглубь, встал на ноги – часть трубы сантиметров на двадцать находилась выше уровня воды, тут можно было спокойно отсидеться, прислушиваясь к гулким голосам, доносящимся из бассейна.

– Ну где этот деятель? – зарокотал под потолком бас тренера. – Что ему под водой надо? Пусть только покажется! «Солдатика» изобразил, космонавт!

– А он больше не покажется, Петр Петрович, – с грустинкой ответил Дима, которому тоже нелегко давалась наука прыжков с вышки.

– Как это не покажется?

– Утоп. У-то-о-п. Плавать не умеет.

– Ну и группа подобралась, – скрывая тревогу, вздохнул тренер. Он что, действительно того?..

– Да, Петр Петрович. Как топор. Сразу на дно.

– Так что же вы! Предупреждать надо!

– Леша и говорил, и по буквам передавал, чтоб понятно было. А вы человека на смерть послали, Петр Петрович. Светлая ему память…

Тренер наконец сообразил, что новичок может и не уметь плавать, побежал по бортику бассейна, но не обнаружив «утопленника», гаркнул:

– В воду! Все в воду! – и прямо в костюме прыгнул первым, подняв большую волну.

Определив по дружным всплескам, что его ищет вся группа, Леша набрал в легкие побольше воздуха и, вполне довольный своей шуткой, вынырнул из трубы, стараясь остаться незамеченным. Но в то же мгновение чьи-то сильные руки вцепились ему в волосы, вытащили, как нашкодившего котенка из бассейна, швырнули на пол; тренер уселся на него верхом, не жалея сил, начал делать искусственное дыхание.

– Станешь у меня человеком! Ста-нешь! – приговаривал он. – Немедленно оживай и – на вышку.

– Я плавать не умею, Петр Петрович, – простонал Леша.

– На вышку!

Только в одиннадцатый раз он сносно выполнил упражнение.

В своей холостяцкой квартире Леша, не раздеваясь, падал на кровать и сразу проваливался в тяжелый, удушливый мрак, забыв о Веронике, которая напрасно часами просиживала у телефона, ожидая звонка, о книгах, о театрах, о друзьях, о звездах. Он жил как-то механически, точно внутри все перегорело. В один из дней, ощущая нарастающую тяжесть в сердце, он вспомнил свой срыв в барокамере, на финише испытаний, и неожиданно понял, что не бегун на длинные дистанции, а спринтер и не может больше тащить непосильный груз, выбиваясь из сил. И ему до слез, до боли захотелось покоя, домашнего тепла, добрую, очаровательную жену рядом. Он представил, как они будут гулять вечерами вдвоем и говорить, говорить… как будут ходить на премьеры в театр, читать книги, он демобилизуется, устроится в гражданскую авиацию, станет много летать… но вдруг зазвонил телефон.

– Собирайся! – коротко приказал Саня. – Летим в пустыню.

– Мы же…

– Надо, Алексей! Поторапливайся.

– А-а… Ладно, – сказал он, с трудом возвращаясь в действительность и затравленно осматриваясь. – Но это глупо, ужасно глупо. Неужели ты не понимаешь? Ну что нам это даст? Что?

– Опыт! Опыт выживания в экстремальных условиях! – жестко сказал Саня и положил трубку.

Алексей обиделся на Командира, обида росла, крепла. Пока летели, пока выгружались, как-то сдерживал себя, потом наговорил несусветной чепухи… Какой дорогой ценой он заплатил за свои заблуждения! И вот только начинает сознавать, что в той жизни, которую он прежде вел, не было ничего, кроме медленной подготовки к сегодняшнему дню…

«Глупец, глупец, – продолжал ругать себя Алексей, – твоя работа – единственная из всех земных дел – находится вне планеты. Ты похож на чудака, который пытается взлететь на реактивном истребителе, не зная неба, его норова, характера. Ведь говорил же Саня: пробелы в наземной подготовке могут стоить космонавту жизни. И он прав, тысячу раз прав… Дима подтрунивал над тобой и призывал вытереть слюни – он тоже прав. Свалился и лежишь, рассуждаешь о бренности бытия… Ты должен подняться!.. Обязан!.. Тебе уже лучше… Совсем хорошо… Ты очень-очень хочешь подняться!.. Сейчас!.. Немедленно!..» – собрав всю волю, Леша перевернулся на живот, встал на четвереньки; руки дрожали, перед глазами вспыхнули отблески невидимого костра, горло сдавило; он подождал немного и, цепляясь за стены, начал выпрямляться.