Джойс Мэйнард - Шесть дней любви

Там же бабушка с дедушкой держали лавку, где продавали свой урожай, варенье и пироги. Фрэнку больше нравилось выгребать куриное дерьмо — пардон за грубость! — чем торговать с лотка, и после смерти деда бабуля наняла в помощницы местную девушку.

Мэнди была на год старше Фрэнка, но уже видела жизнь с изнанки. Ее мать сбежала с мужчиной, а отца своего Мэнди не знала. К тому времени она уже бросила школу, поселилась у старшей сестры и бралась за любое дело — прибираться в доме, помогать на ферме, как, например, у Чемберсов.

Тем летом Фрэнк окончил школу, и молодые люди стали встречаться, если это можно так назвать. Они катались на машине, слушали радио, обнимались.

— Я был девственником, — сказал Фрэнк моей маме.

Как обычно, они вели свой собственный разговор, меня не касавшийся. Я словно и не сидел с ними за столом.

Осенью Фрэнка отправили на два года во Вьетнам. Ту пору лучше не вспоминать. После войны он рассчитывал поступить в колледж на льготных условиях. Когда же вернулся, то хотел лишь одного — чтобы его все оставили в покое. Кошмары посещали нечасто, но и спокойно спать Фрэнк больше не мог.

За два года Мэнди отправила три письма. Первое вскоре после его отъезда: она, мол, думает о нем каждую минуту и молится о его возвращении. Раньше Фрэнк не видел Мэнди за молитвой, но, возможно, ей нравилась любовь на расстоянии.

Следующие полтора года вестей от нее не было, а потом вдруг пришло длиннющее письмо на линованной бумаге, написанное тем же округлым почерком с наклоном влево и рожицами вместо точек.

Писала Мэнди о соседях. Молодой парень, их общий знакомый, полез в сеновязалку и остался без руки. Другой на полном ходу влетел в мини-вэн, в котором ехала семья из трех человек. Все погибли. Мэнди прислала Фрэнку вырезки из газет с некрологами друзей его бабушки. Кто-то умер своей смертью, а вот пожилой молочник загнал свой фургон в гараж, запер дверь и отравился угарным газом. Записки он не оставил.

Непонятно, зачем Мэнди сообщила эти новости? Показать, что во Вьетнаме не так плохо? Что жути везде хватает? Что жизнь коротка и нельзя терять время?

Через два дня после второго письма, а Фрэнк даже не успел написать ответ на него, пришло третье, которое внушило ему, в ту пору двадцатилетнему, что нет человеку спасения от горя и смерти. Судьбу не изменишь, единственный вариант — уподобиться мистеру Кирби, который заперся в гараже и повернул ключ зажигания. Если Фрэнк когда и верил, что «дома все наладится», эта пора прошла.

Мэнди клялась, что считает дни до его возвращения. Она, мол, календарь смастерила и повесила в доме сестры. Ей встречать его с распущенными волосами или сделать высокую прическу?

Фрэнк не помнил, когда попросил Мэнди стать его девушкой или когда начал так ее воспринимать. А он вообще просил? Сейчас казалось, что да. Получилось все будто само собой, как сами собой плесневеют черничные кустики, а куры сами возвращаются в курятник по вечерам. Почему бы и нет, при отсутствии других планов и лучших вариантов?

Мэнди встретила его прямо на базе Форт-Дивенс. Она поправилась, но, к радости Фрэнка, не расплылась, а покруглела. За годы службы он несколько раз был с вьетнамками, а во время увольнительной в Германии — с немкой, но после второго письма Мэнди решил ждать возвращения домой. Решил ждать ее.

Бабушка выделила ему комнату в задней части дома, поставила плиту и маленький холодильник. У Фрэнка даже своя ванная будет — условия как в отдельной квартирке со всеми удобствами. В бабушкин дом и отвезла его Мэнди. Как постарела бабуля! В гостиной работал телевизор: показывали телешоу «Заключим сделку». Гости студии так кричали, что Фрэнку захотелось заткнуть уши.

— Бабуля, давай выключим, — попросил он.

Только это не помогло. В поле работала косилка, бабулина стиральная машина отжимала белье, в амбаре работники слушали репортаж с бейсбольного матча. Страшный гул… Вдруг его больше никто не слышит?

— Фрэнки, я тебе ланч приготовила, — сказала бабуля. — Небось проголодался?

— Бабуля, дай мне передохнуть. Вымоюсь, немного полежу…

Фрэнк не лукавил, но когда они с Мэнди оказались в его новой комнате, она повисла на нем, как женщины из студии на ведущем Монти Холле, заперла дверь и опустила жалюзи на окнах.

— Наконец-то мы вдвоем, наконец-то! — бормотала она.

Фрэнк хотел сказать, что устал и, вероятно, будет в более подходящем настроении завтра или еще позднее, но Мэнди уже расстегивала ему китель. Вот она опустилась на колени и расшнуровала ему ботинки, потом занялась собой — расстегнула блузку и бюстгальтер. Крючок на бюстгальтере оказался спереди — грудь буквально вывалилась из него, круглее, чем помнил Фрэнк, с большими темными сосками.