Игорь Бунич: Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске

Меня часто упрекают в том, что в своих книгах я ни на кого не ссылаюсь. Видимо, критикующие не понимают, что я пишу для массового читателя, а не докторские диссертации.

Эту книгу я хочу начать прямо со ссылки… на самого себя. Заканчивая хронику «Меч Президента», я предостерегал о начале новой эпохи-эпохи политической клоунады. «Когда на политической авансцене, предупреждал я своих читателей, визжат, воют, ругаются и дерутся клоуны, отвлекая на себя внимание зрителей, в глубине затемненной сцены происходит перемена декораций, смена актеров и подготовка к следующему акту. Будьте внимательны! Не дайте следующему действию со смертельными трюками застать вас врасплох».

Я написал эти слова в декабре 1993 года, когда в воздухе еще стояло гулкое эхо танковых залпов по помпезному зданию Белого Дома в центре Москвы. Эхо было настолько гулким, что возникало опасение оно в любой момент может перерасти в бесконечную оглушительную канонаду из тысяч артиллерийских и танковых стволов, усиленную ревом установок залпового огня и свистом авиабомб.

Так и произошло. Антракт между двумя действиями со смертельными трюками оказался очень коротким.

Как и положено по жанру, второе действие стало намного круче первого, и, что больше всего ценится зрителями, оказалось с весьма неожиданным концом. Захватывает дух: каково же будет третье действие, просто обязанное быть завлекательнее второго?

Над свободной Россией хмуро поднималось тяжелое утро 25 ноября 1994 года. Приветствуя новый день, утренние газеты писали о том, что «наша демократия напоминает светофор, у которого горят все три огня». На Московской валютной бирже курс американского доллара подскочил на 18 пунктов по сравнению со вчерашним днем и стал равен 3216 рублям.

В одном из храмов столицы отмечался 40-ой день с момента убийства журналиста Дмитрия Холодова, разорванного на куски взрывом мины, подложенной ему в портфель. Сам президент Ельцин взял расследование этого убийства под личный контроль. Впрочем, как уверяли столичные циники, «личный контроль президента» дает гарантию, что убийц не найдут никогда. Тем более, что покойный Холодов в качестве корреспондента скандальной газеты «Московский комсомолец» шнырял по Чечне и сопредельным территориям, стараясь выяснить, откуда в свободную Ичкерию идут эшелоны с оружием и боеприпасами с таким напряженным графиком движения, как накануне битвы на Курской дуге.

«Нам наплевать на этого журналиста, порожденного жалкой газетенкой!»- объявил кандидат в будущие президенты Свободной России депутат Государственной Думы Владимир Вольфович Жириновский, как всегда, в несколько огрубленном виде доводя до сведения народа мнение президентского окружения. Жириновский выступал в Краснодаре перед своими сторонниками. Но и те были некоторым образом шокированы. Соборные и богобоязненные люди не любят таких резких высказываний о мертвых, даже если они им при жизни и не симпатизировали. Потому на этом месте речь вождя не была прервана оглушительными аплодисментами…

В итоге сорокадневного следствия по делу об убийстве Холодова ФСК, еще раз подтвердив свою высокую репутацию, пришло к сенсационному выводу о том, что «убийство Холодова связано с его профессиональной деятельностью», о чем поведал населению руководитель Центра общественных связей ФСК генерал Александр Михайлов. Лицо генерала светилось важностью и значимостью сделанного сообщения, как-будто он и его коллеги открыли новый физический закон.

То, что в ФСК через сорок дней еще помнили об убийстве Холодова, вызывало некоторое удивление, поскольку у Федеральной Службы контрразведки была пропасть своих дел, по сравнению с которыми убийство какого-то малоизвестного журналиста выглядело просто смешным.

Во-первых, именным указом президента ФСК возвращались следственные функции, восстанавливались следственные управления и отделы, что, в свою очередь, вело к возобновлению огромного числа уголовных дел, оставшихся от якобы распущенного КГБ.