Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

Знаю. Доклад немецкой ученой-химика Иды Ноддак, которая считала, что нельзя делать обоснованного заключения о существовании элемента 93 только потому, что соседние с ураном элементы были исключены. С тем же успехом можно было бы сделать вывод, что происходят и совсем другие ядерные реакции. Можно было бы предположить, что тяжелые ядра при бомбардировке нейтронами распадаются на множество достаточно больших обломков, которые, правда, будут изотопами известных элементов, но не соседями с облученными элементами.

Отвратная недотепа, со временем безмерно возомнившая о себе. Говорит ядовито Майтнерша с сильным венским акцентом. Болтать языком, в конце-то концов, может каждый. Известно было, что работает эта Ноддак несерьезно. Друзей среди ученых у нее было мало. Возможно, в других кругах. В нацистских.

Об этом я судить не могу. Я только отмечаю, как раздражена Майтнерша, и думаю про себя, что она, видимо, хотела действительно остаться исключительной женщиной.

Чепуха. Говорит Майтнерша. Словно смогла прочесть мои мысли. Эта Ноддак была пренеприятной особой. Хватит. Если у нее были серьезные основания, почему же она не перепроверила их экспериментально. Я же, напротив, тотчас поняла, что она может быть права. Стоило только глянуть на таблицу атомных весов.

Этим замечанием Майтнерша только все испортила. Она, которая достаточно часто жаловалась, что не участвовала в открытии тысяча девятьсот тридцать восьмого года, во всяком случае непосредственно; она, судьба как ученого которой поэтому овеяна известным трагизмом, она, оказывается, все уже провидела. За много лет. Она неумело лжет. Как же это досадно.

Были и раньше предположения. Их высказывали другие. И что энергия высвободится. Говорит Майтнерша.

Да, верно. Но на них не обращали никакого внимания. История эта хорошо известна. Берлинские атомщики осмеивали замечания Иды Ноддак как абсолютно не подлежащие обсуждению. А потом многолетние исследования трансуранов. Разрабатывают объяснения, публикуют их, отвергают, заново разрабатывают, вновь публикуют.

Способность трудиться ради науки — один из величайших подарков, какой можно получить от жизни. Говорит Лизе Майтнер. Особенно когда имеется в виду область, которая тогда переживала стадию поразительно прогрессивного развития, какую мы наблюдали в изучении радиоактивности и атомной физики. Наука воспитывает человека в бескорыстном стремлении к правде и объективности, она учит человека признавать факты, уметь удивляться и преклоняться.

Бог мой. Не шагнула ли наука дальше? Раздоры. Вечная возня вокруг признания и приоритетов. Разочарования и страдания. Гнетущее чувство ответственности. И все-таки? И все-таки — величайший подарок?

Только: научные выводы должны работать во благо людей. Говорит Лизе Майтнер. Я никогда не интересовалась политикой, но внезапно осознала свое предназначение. Я понимала, что энергия высвободится. Возможность технического использования — к примеру, создание бомбы — я ожидала не раньше следующего поколения. Но это презирающее человека чудовище, что печатало шаг по всем улицам, и этот новый, поразительный источник силы! Я была чужда политике и тем не менее внезапно поняла свое предназначение.

Я тру глаза, но она не исчезает. Она сидит напротив меня, присутствуя вполне физически.

У меня был известный авторитет, продолжает она. Мне надо было только развить трансурановую гипотезу Ферми, и все тут же двинулись по ложному пути. Не могу сказать, что это далось мне легко. Это противоречило моему научному самолюбию. Но все, что творилось вокруг меня — вне науки, — укрепляло мою решимость принять на себя то самое предназначение. Все прошло прекрасно. Только один раз возникло критическое мгновение. Дело было в тысяча девятьсот тридцать шестом году. Штрасман ночью проводил измерения, а в паузах поставил опыт с барием. Когда я пришла утром в лабораторию, он был очень горд. Увидев препарат и данные измерения, я испугалась. То, что он держал в руке, было доказательством образования бария из урана после облучения медленными нейтронами, а значит, было доказано расщепление ядра. Мне удалось улыбнуться и сказать: можете спокойно выбросить все в корзину. Осмыслить это явление предоставьте-ка лучше нам, физикам!

И он все выбросил.

Сцена эта дошла до нас в устных рассказах. Однако без той подоплеки, что Лизе Майтнер хотела оттянуть открытие. Теперь я с любопытством жду, как объяснит она в связи с этим последующие события.