Диана Виньковецкая: Америка, Россия и Я

Хорошенькая женщина, копошившаяся в нише, вдруг сказала:

— Филарет! Куриные потроха готовы.

— Ксантипа, блюдо для поддержания духовнопищеварительных процессов подашь после закрытия семинара.

(Цветаст был хозяин в словах.)

— Почему ты так называешь Милу? — спросило опять неподвижно–застывшее существо в переливающейся кофте.

— Это имя жены Сократа, — произнёс хозяин и продолжал:

— На эту субъективно–дифференциальную мысль о создании суверенного государства я был наведён, когда обнаружил, что граница между Америкой и Мексикой нечёткая: остров на реке Рио–Гранде то появляется, то исчезает. Я уже получил из Госдепартамента кое–какие…

Человек, говоривший по телефону, снова прервал речь хозяина:

— Подожди с государством! Всех зову на выпивку! Я первый получил работу! Фирка, тащи бутылку, которую волонтёры принесли! Милка, потроха подтаскивай! За миллиарды не говорю, а миллионы оттяпаю! И вы заглядывайте, — сказал он, обращаясь к нам. Моя фамилия Бузина, я был советником при министерстве энергетики. Всю Америку покрою моими капсульными нефтепроводами, и мои капсулы будут летать от Сан–Франциско до Вашингтона!

Этот человек был как реактивный, и его энергия разбрызгивалась, разлеталась вокруг…

И всё перемешалось. Комната наполнилась равномерными голосами, мечтами — и вся сила воздушного тока, и всё напряжение воздуха вместе с голубым сладким дымом поднимались под ободранный потолок. Среди шума я услышала опять красивый голос хозяина:

— В следующий наш семинар подробно выскажет своё мнение относительно книг Ветхого Завета Фима Шпрутиков; при этом нельзя также обойти и того вопроса, что он критически воспринял эти книги. Так, по крайней мере, мне кажется, он меня информировал. Однако, в таком случае, — скажи два–три слова, чтобы потом возвратиться к этому вопросу поподробнее.

С дивана эпохи Возрождения поднялся красиво сложенный, спортивного вида молодой мужчина и сказал:

— Я Библию прочёл в тридцать пять лет в Италии, и не соблазнился никаким её величием, а убедился и обнаружил, что до сих пор эта книга никем не понята, никем не оценена. Книга эта о жестокости, войнах и предательствах. Я об этом буду говорить на следующем семинаре.

После этих слов все собравшиеся заговорили разом.

Вот мы и познакомились!

Что привезли мы в дар Америке? Быть может смесь: из социальных идей, мечтательности, наивного социального совершенства… Как нас научили ясно не видеть то, что существует! И как иметь ум без иллюзий? И перебродит ли привезённая нами социальная смесь?

И как наши ожидания вступят в конфликт с неожиданиями, и кто виноват в этом?

Про нас, приехавших, я напишу своему двоюродному брату Виту: умные тут — умнеют, а дураки — глупеют, а он добавит — развиваются!

«Критик библии» захотел поделиться с Яшей своими размышлениями над Библией, его огорчившей, и пришёл для разговора с одним из наших знакомых.

Он опять повторил, что, прочтя Библию в тридцать пять лет впервые, только он и мог оценить и понять, — что это книга о жестокости и крови, а не боговдохновенный текст.

Яша заметил, что это не только текст, продиктованный Богом, но и слово человека — голос тех душ, которые пережили опыт Богоприсутствия. Книга противоречива и драматична.

— Почему Авраам выгнал жену с ребёнком в пустыню? Иаков обманул Исава и отца своего Исаака? Почему Бог принял жертвоприношения от Авеля, а отверг Каина?

— А вы что, считаете, что все люди равны?

— Я ещё в пятом классе понял, что не равны, и презираю коммунистический идеал о равенстве людей, — ответил «Критик».

— А почему же Авель и Каин должны получить поровну?

«Критик библии» продолжал свои переживания:

— А книга Иова о чём? Бог сговорился с Сатаной, чтобы послать беду на хорошего человека: мол, проверим твою веру.

— Есть разные методы толкования Библии — и многие философы и писатели черпали вдохновение именно в этой книге, считая её одной из самых значительных книг Ветхого Завета, — произносит Яша голосом, в котором мне слышится металл.

— Не богословские теории, а созерцание Бога открывает завесу тайны. Может, вам начать читать Библию с Нового завета, а потом перейти к Ветхому. И, может быть, получить, как считает Александр Мень, сначала общекультурное образование.

— Ну, Яков, о чем ты говоришь! — недовольно произнёс приятель, с которым пришёл «Критик библии», — он кандидат биологических наук! и образованней большинства американцев.